Иллеску смотрел на нее холодными глазами, отставив в сторону свою обычную для врача приветливость. Тот факт, что он знал, что она права, только сильнее раздувал его гнев.
– Мне нужен список имен всего персонала, имевшего доступ одновременно к файлам герцогини Харрингтон и графини Белой Гавани, – сказал он после паузы. – Всех – врачей, младшего медперсонала, техников, священников. Обычно я не расположен устраивать охоту на ведьм, но на этот раз собираюсь сделать исключение. – Он обвел взглядом конференц-зал и оскалил зубы в гримасе, которую никто бы не принял за улыбку. – Если быть абсолютно честным, я ее предвкушаю.
* * *
– Господи Иисусе, Джулия, – тихо пробормотал Мартейн Книпст пока они шли по коридору, – Я никогда не видел его в таком бешенстве! – он покачал головой. – Я имею в виду да, это все ужасно, безусловно. Я согласен, и не только потому, что нарушено право герцогини Харрингтон на конфиденциальность. Центру в результате тоже достанется своя порция дерьма. Но давайте будем откровенны – это вовсе не первый случай утечки информации. А его слова об «охоте на ведьм»!..
– Это не просто слова, Марти, – столь же тихо сказала Ишер. – Он это сделает. И уж если найдет виновника…
Она с мрачным выражением на лице пожала плечами. Книпст помотал головой.
– Я верю. Просто не понимаю почему.
Ишер какое-то время смотрела на него, явно прикидывая стоит ли говорить. Доктор Мартейн Книпст был, во многих отношениях, её эквивалентом в том, что касалось медицинской стороны обеспечения работы Бриарвуда. Он не являлся партнером-соучредителем Центра, но нес прямую ответственность за функционирование лабораторий и за руководство техниками работавшими в них. И, если не произойдет чего-то совершенно непредвиденного, ему предстоит стать младшим партнером Бриарвуда в ближайшие три стандартных года.
– На этот раз это… личное, – наконец произнесла она. – Отношения доктора Иллеску с Харрингтонами имеют свою историю.
– Мне казалось, что он никогда не встречался с герцогиней, пока она не стала его пациенткой, – возразил Книпст.
– Я не говорила, что это относится к ней, Марти. Это касается её родителей, и это личное, а не профессиональное. Я не собираюсь распространяться о деталях; достаточно сказать, что если и есть пара врачей во всем Звездном Королевстве, для которых он готов ползти по битому стеклу, лишь бы только не дать повода усомниться в его профессиональной этике, то это Альфред и Алисон Харрингтоны. Хуже того, по-моему он боится, что они могут подумать, что именно он выдал информацию.
– Это же нелепо! – искренне возмутился Книпст. – Он бывает полной задницей, но я никогда не встречал врача, который относился бы к своим профессиональным и моральным обязанностям серьезнее него!
– Согласна, – успокаивающе сказала Ишер. – Я и не говорила, что я думаю, что Харрингтоны поверят в нечто подобное. Что я сказала, так это то, что он боится такого исхода. И именно поэтому, Марти, я в восторге, что это не я проболталась Соломону Хейесу.
Они двое несколько секунд шли в молчании, а затем Ишер невесело усмехнулась.
– Что? – спросил Книпст.
– Просто подумала. Он сказал, что хочет задницу виновника в жареном виде, правильно? – Книпст кивнул и она пожала плечами. – Ну вот я и задалась вопросом: позволит ли он мне хотя бы развести костер, когда настанет час?
* * *
– Приближаемся, ваша милость, – объявил по внутренней связи пилот бота. – Смотрите вниз, на десять часов.
Хонор так приникла к иллюминатору бота, что почти коснулась армопласта кончиком носа. Она сидела по правому борту суденышка, непосредственно перед крылом с изменяемой геометрией, и, когда в поле зрения показалось гладкое белое веретено космического корабля, подалась вперед еще сильнее.
Неподалеку на орбите завис транспорт боеприпасов, что давало ей ощущение перспективы; что-то, с чем можно было сравнить размер нового корабля. И именно из-за этого корабль для опытного глаза выглядел несколько необычно. Он очевидно являлся линейным крейсером, но был больше любого из ранее виденных Хонор линейных крейсеров. «Агамемноны», вроде «Ахиллеса» Мишель Хенке, имели массу почти 1,75 миллиона тонн, но этот корабль был еще больше чем на три четверти миллиона тонн массивнее. И если «Агамемноны» были носителями подвесок, то этот – совершенно определенно нет.
Хонор задействовала увеличение в искусственном глазу, наводя его на бортовой номер, расположенный сразу за передним импеллерным кольцом. Он гласил BC-562
[30]
и под ним было начертано имя: «Ника».
Имя это отдалось в глубинах её памяти, а чувства возникшие при виде великолепия нового корабля были смешанными. Чтобы высвободить имя для головного корабля новой серии, предшественница этой «Ники» была внесена Адмиралтейством Яначека в список сдаваемых на слом кораблей. Внезапное возобновление боевых действий спасло BC-413, но имя уже было отдано другому кораблю, так что 413-й переименовали в «Станцию Ханкок». Раз уж пришлось его переименовать, то Хонор не могла оспорить выбор нового имени, но как первый капитан «Ники» она всегда думала о ней, как о достойной носительнице такого имени.
Но все-таки, несмотря на множественные разногласия с покойным Эдвардом Яначеком и её ожесточенное сопротивление разрушительной политике, проводимой им в Адмиралтействе, ей пришлось признать, что на этот раз он оказался прав. Имя «Ника» было самым почетным для корабля Королевского Флота Мантикоры. В строю всегда была «Ника», и она всегда была линейным крейсером. И на момент ввода в строй она всегда была новейшим и самым могучим линейным крейсером флота.
Однако старую «Нику» – «Станцию Ханкок» – в лучшем случае можно было назвать устаревающей, хоть ей и было от роду всего шестнадцать стандартных лет. Она усердно трудилась все эти шестнадцать лет, и не старость, а нововведения в вооружении и тактике, особенно в ракетах, отодвинули её во второй ряд по эффективности. В эпоху многодвигательных ракет традиционная ниша линейных крейсеров изменилась радикальнейшим образом, и BC-413 просто остался не у дел.
Уделом линейных крейсеров была охота за крейсерами врага и их уничтожение, или набег и отход. Они были и идеальными защитниками торговли, и наоборот, идеальными её разрушителями. Традиционно, особенно на Мантикоре, они не предназначались для боя в стене, поскольку относительно легкое бронирование и «крейсерский стиль» конструкции никак не могли выдержать трепку подобную той, на которую рассчитывали супердредноуты. Они должны были удирать от кораблей стены. Должны были быть способны уничтожить более легкого противника и удрать от более тяжелого.
