– Кошмар для службы безопасности, – пробормотал Хэмиш, а она мрачно кивнула.
– Но в тот момент, когда эта программа активируется, человек осознает, что кто-то или что-то управляет им, – продолжила она, – и ни один древесный кот подобного не пропустит.
– Как отведыватели блюд, – медленно произнес Хэмиш. – Или как когда-то канарейки в угольных шахтах Старой Земли.
– Более или менее, – согласилась она. – Достаточно заблаговременного предупреждения не будет, но хоть что-то. И если охранники предполагаемой мишени будут знать, что надо обращать внимание на поведение кота, этого может оказаться достаточно.
– Служба безопасности дворца и Королевская Гвардия уже веками со вниманием относятся к древесным котам, – сказал Хэмиш. – Как минимум у них проблем с такой идеей не будет.
– Не будет. Еще надо привлечь доктора Ариф вместе с её комиссией. Это как раз их дело, а она прекрасно сможет обратиться ко всем кланам котов, чтобы пригласить добровольцев. Мы не сможем расставить древесных котов повсюду – их просто недостаточно для этого, даже если считать, что все они готовы работать в столь тесном контакте со столь многими людьми – но с её помощью мы, вероятно, сможем прикрыть большую часть потенциальных целей. В министерствах, к примеру.
– Замечательное предложение, – одобрил Хэмиш и улыбнулся ей совершенно по-другому.
– Что? – удивилась она почувствовав внезапную перемену в его эмоциях вызвавшую прилив тепла где-то у неё в глубине.
– Ну, – сказал он, поворачиваясь на диване, чтобы взять её лицо в ладони, – теперь я честно могу заверить прочих Лордов Адмиралтейства, что, находясь здесь, я выполнил мои официальные обязанности. Так что, разобравшись со всем этим, почему бы нам, миз Александер-Харрингтон, не заняться обязанностями неофициальными?
И поцеловал её.
Глава 34
– Так сознайтесь, шеф. Мы уверены, что на этот раз это хорошая идея? – спросила капитан Молли Дилэни.
Адмирал Лестер Турвиль посмотрел на неё с лёгким неодобрением, и она пожала плечами.
– Я не хочу сказать ничего плохого, – заметила его начальник штаба. – Просто в прошлый раз, когда Октагон послал нас в одну из этих простеньких миссий, всё обернулось не так уж хорошо.
«Времена решительно изменились», – отметил Турвиль. При старом режиме офицер, сказавший то, что только что произнесла Дилэни, был бы арестован, обвинён в пораженческих настроениях и измене делу Народа, и практически наверняка расстрелян. Вероятно менее чем через двадцать четыре часа.
«Хотя нельзя сказать, что она совсем неправа», – признал он перед самим собой.
– Да, Молли, – сказал он вслух. – Я на самом деле думаю, что это действительно хорошая идея. И, – добавил он несколько более подчеркнуто, – то, что вы говорите мне наедине, как сейчас, это одно дело…
– Понимаю, сэр, – чуть более официально, но – Турвиль рад был это отметить – без каких-либо следов подобострастия произнесла Дилэни.
– Признаю, – через мгновение продолжил адмирал, – что атака на цель вроде Занзибара – занятие не для слабонервных, но, по крайней мере, на этот раз у нас есть данные адекватной – и тщательной – предварительной разведки. И, предполагая что в цифрах они не ошиблись, молот у нас на этот раз тоже достаточно большой.
– Я знаю, – ответила Дилэни и её улыбка была разве что только слегка смущенной. – Просто в прошлый раз нас поймали с совершенно спущенными штанами.
– Да, – согласился Турвиль, – так и вышло. Конечно, на этот раз мы можем быть совершенно уверены, что Хонор Харрингтон будет где-то в другом месте. И, хотя я не особенно суеверен, должен признать, что расцениваю это как доброе предзнаменование.
Он с Дилэни обменялись улыбками, веселье которых, от воспоминания о битве при Сайдморе, было более чем слегка вымученным. То был второй раз, когда Лестер Турвиль столкнулся с Хонор Харрингтон. В первый раз корабли под его командованием сильно повредили её корабль и захватили её в плен. Во второй раз – он честно это признавал – она пнула его задницу так сильно, что та подлетела выше головы.
Его спокойное лицо скрывало внутреннюю дрожь при воспоминании о кошмаре, творившемся в системе Марш. Уйти на четыреста световых лет от дома, с флотом, который должен был иметь решительное превосходство над неподготовленным, ничего не подозревающим противником, только чтобы обнаружить, что противник какой угодно, только не «ничего не подозревающий»… и очень хорошо подготовившийся.
Когда Харрингтон захлопнула ловушку, он не думал, что вообще хоть кто-то сумеет вырваться. Однако, каким-то образом, сумел увести почти треть своего флота. Что, разумеется, было другим способом сказать, что он потерял больше двух третей. И потерял бы всех, если бы оборонительная доктрина Шэннон Форейкер не сработала так хорошо. Большинство ускользнувших кораблей были жестоко потрепаны и, хотя он сумел уклонится от преследования в гиперпространстве, дорога домой сама по себе была кошмаром. Повреждения ограничили их возможности дельта-полосой, где максимальная эффективная скорость составляла только 1 300 c, и, в результате, на дорогу ушло больше трёх месяцев. Трёх месяцев, в течение которых они боролись с повреждениями, имея в распоряжении только скудные ресурсы своих кораблей. Трёх месяцев, в течение которых раненые поправлялись – или нет – при том, что даже на уцелевших кораблях потери медперсонала доходили до тридцати процентов. Трёх месяцев, в течение которых у них не было ни малейшего представления, как прошли остальные части операции «Удар молнии».
К счастью, ответом на последний вопрос было то, что прошли они достаточно неплохо. Успех прочих командующих флотами, возможно, добавил соли на рану его собственной неудачи, но манти хотя бы в целом пострадали гораздо сильнее Республики. Жаль, что Хавьер Жискар не рискнул атаковать Звезду Тревора, но Турвиль не мог его за это упрекнуть, исходя из того, что в тот момент знал Хавьер. Но остальные атаки, особенно на Грендельсбейн, завершились оглушительным успехом, и в Октагоне ни Турвиля, ни его штаб не обвиняли в том, что случилось со Вторым Флотом на Марше.
Один-два политика сочли нужным высказаться. По правде говоря, они наговорили достаточно, чтобы попасть в личный черный список Лестера Турвиля. Это было той стороной действующей демократии – Турвиль откровенно это признавал, – без которой он вполне бы обошелся. Но самым значимым свидетельством того, что он не потерял доверия начальства, было новое назначение.
Второй Флот был собран заново. Старый Второй Флот был расформирован после «Удара молнии», а ядро ветеранов нового получали в основном корабли новой постройки, прямо после прохождения ходовых испытаний в Болтхоле под руководством Шэннон Форейкер. Когда его назначили командующим, он считал, что активных действий им не видать ещё стандартный год, а то и дольше. Второму Флоту было предназначено стать кастетом, о существовании которого другая сторона не должна была подозревать, вплоть до того, как получит сокрушительный хук справа.
