– Миледи, – быстро, практически испуганно, начал Лафолле, – Я думал об этом, и у меня уже есть на заметке несколько телохранителей, которые могли бы…
– Эндрю.
Единственного слова хватило, чтобы оборвать его. Хонор улыбнулась и погладила его правой рукой по щеке. Она впервые подобным образом прикоснулась к нему и Лафолле замер, как испуганная лошадь.
Она ему улыбнулась.
– Я знаю, кто мне нужен, – тихо сказала ему она.
– Миледи, – запротестовал он, – Я – ваш телохранитель. Я польщён – почтён – больше, чем вы можете себе представить, но я принадлежу вам. Пожалуйста.
На последнем слове его голос немного дрогнул. Хонор провела пальцами по его щеке и покачала головой.
– Нет, Эндрю. Ты – мой телохранитель и всегда им останешься. Моим идеальным телохранителем. Человеком, который не один раз, но снова и снова спасал мою жизнь. Человеком, который не раз помогал мне сохранить рассудок. Человеком, у которого я плакала на плече и который прикрывал мою спину пятнадцать лет. Я люблю тебя, Эндрю Лафолле. И знаю, что ты любишь меня. Ты – единственный человек, которому я доверю охранять моего сына. Единственный, которого я хочу видеть на этом посту.
– Миледи… – его голос сипел и дрожал. Он медленно, почти умоляюще, покачал головой.
– Да, Эндрю, – вновь откидываясь в кресле ответила она на незаданный вопрос, который уловила в его эмоциях. – Да, у меня есть и другой мотив и ты правильно о нем догадался. Я хочу, чтобы ты был в безопасности. Я потеряла Саймона, Джейми, Роберта, Артура и Энтони. Я не хочу потерять ещё и тебя. Я хочу знать, что ты жив. И если, Боже упаси, случится так, что я погибну в бою, я хочу знать, что ты по-прежнему здесь, по-прежнему защищаешь моего сына, потому что я больше не знаю никого во всей вселенной, кто справился бы с этим делом хотя бы также, как ты.
Лафолле уставился на неё, глаза его застилали слезы, а затем он возложил руку на репликатор точно также, как когда-то возложил её на Библию, присягая ей на верность.
– Да, миледи, – тихо сказал он. – Когда ваш сын родится. В тот день я стану его телохранителем. И, что бы ни произошло, клянусь защищать его собственной жизнью.
– Я знаю, Эндрю, – ответила она. – Я знаю.
* * *
– Ну что, дело прошло не очень хорошо? – заявил Альбрехт Детвейлер.
Алдона Анисимова и Изабель Бардасано переглянулись и повернулись к лицу, появившемуся на мониторе защищенной линии связи. Они находились в кабинете Анисимовой – одном из её кабинетов – на Мезе и у них не возникло сомнений, о чём именно говорит Детвейлер. С момента покушения на Хонор Харрингтон прошло чуть больше стандартного месяца и они впервые с того момента оказались на Мезе.
– Альбрехт, у меня не было времени ознакомится со всеми докладами, – через мгновение сказала Бардасано. – Как вы знаете, мы вернулись всего лишь несколько часов назад. На основании того, что я уже видела, вынуждена согласиться, что дело не пошло так, как запланировано. Плохо это, или хорошо – будет видно.
– Неужто? – Детвейлер склонил голову и поднял бровь. Анисимова пыталась понять, чего в выражении его лица было больше: веселья, или раздражения.
– А вы уверены, что не пытаетесь изобразить лучшую из возможных мин при плохой игре, Изабель? – через секунду спросил он.
– Конечно пытаюсь, в какой-то степени, – слегка улыбнулась Бардасано. – Я бы солгала, сказав, что это не так. Хуже того, вы бы знали, что я солгала. Это бы решительно неблагополучно сказалось на моей дальнейшей судьбе. В то же время, однако, вы должны знать и насколько успешно я обычно действую. И, думаю, вы также понимаете, что я ценна не только успешно проведенными операциями, но и своими мозгами.
– До сего дня это безусловно было справедливо, – согласился Детвейлер.
– Ну тогда, – сказала она, – давайте посмотрим что произошло. Операция должна была завершится успешно – завершилась бы успешно, согласно докладам, что я успела прочитать – если бы не оказалось, что в протез руки Харрингтон вмонтирован пульсер.
Она пожала плечами.
– Доступные нам данные разведки этого не предполагали, поэтому учесть этот фактор в наших планах было невозможно. По-видимому, наш носитель преуспел в выведении из строя её телохранителя. В точности как планировалось, и при обстоятельствах, в которых он должен был оказаться вооружен, а она – нет. А затем, к сожалению, она застрелила его… из пальца.
Бардасано поморщилась, а Детвейлер даже хихикнул, хоть и негромко.
– Потому операция и провалилась, – продолжила она. – Однако, устранение Харрингтон, какое бы личное удовлетворение это ни принесло всем нам, не было подлинной основной целью операции. Верно, неплохо было бы лишить манти одного из их лучших командиров. Столь же верно, что то, как они с Антоном Зилвицким стали столь хорошими друзьями, только добавило нам оснований желать её смерти. Но на самом-то деле мы собирались убить её таким образом, чтобы убедить манти в целом и Елизавету Винтон в частности в том, что сделал это Хевен. А именно к такому выводу они и пришли, Альбрехт, судя по докладу агента в их МИДе. В конце концов, у кого ещё были мотивы для убийства?
– Думаю, Изабель права, Альбрехт, – вставила Анисимова. Официально она не несла ответственности за организацию убийства Харрингтон. Но они с Бардасано работали вместе ещё в нескольких проектах, и внезапное падение Бардасано изрядно бы осложнило эту работу. В результате у неё был определенный интерес в поддержке Изабель.
– Правда? – Детвейлер перевел взгляд с Бардасано на Анисимову.
– Правда, – уверенно ответила та. – Хорошо известно, что и Законодатели, и Пьер со своими психами использовали убийства как обычный инструмент. Учитывая такую историю, полагаю, было неизбежно, что манти автоматически сочтут, что Причарт – которая в своё время сама убила достаточно людей – отдала приказ на устранение Харрингтон. Особенно учитывая, насколько успешны были её рейды. – Анисимова пожала плечами. – Пока что, насколько я могу видеть, Изабель права. Главная цель операции достигнута.
– И, – практически застенчиво добавила Бардасано, – все доклады, которые я успела просмотреть, сходятся на том, что манти сумели понять, как мы сделали это, не больше андерманцев.
– Достаточно справедливо. – Детвейлер на секунду задумчиво поджал губы и, затем, пожал плечами. – Хорошо, в целом я с вами согласен. Однако хочу добавить, что я один из тех, кто испытали бы значительное личное удовлетворение от факта её смерти. Надеюсь, это будет принято во внимание, если представится возможность исправить данный конкретный аспект операции.
– О, можете на это рассчитывать, – пообещала с тонкой улыбкой Бардасано.
– Замечательно. Оставив данный вопрос в стороне, как идут дела в Талботте?
– Неплохо, судя по последним сведениям, – сказала Анисимова. – Очевидно, что они отстают на несколько недель из-за времени передачи сообщений. Но, похоже, и Нордбрандт, и Вестман неплохо продвигаются, каждый по собственному пути. Лично я думаю, что Нордбрандт более полезна для нас в смысле формирования общественного мнения в Лиге, но Вестман будет более эффективен в долговременной перспективе.
