Глава 1
«СЛОЖНЫЕ ЛЮДИ»
Несвоевременное рождение
В тот субботний день, 1 июля 1961 года, погода в графстве Норфолк на восточном побережье Туманного Альбиона выдалась на удивление приятной. Освежающий бриз с Северного моря, ясное небо и теплые солнечные лучи прекрасно подходили для принятия воздушных ванн. Большинство местных жителей этим и занялись. Кто-то увлекся спортивными играми, кто-то расположился на пикники. Были и те, кто просто гулял по желтым песчаным пляжам и большому сосновому бору. Исключение составили лишь обитатели Парк-хауса, трехэтажного особняка из серого кирпича, расположенного на территории королевского поместья Сандрингем. Вместо того чтобы предаться пасторальной идиллии, они собрались в эркерообразной спальне хозяина дома – Эдварда Джона, виконта Элторпа, сына седьмого графа Спенсера – в ожидании чего-то чрезвычайно важного.
За двадцать пять лет до означенных событий – 20 января 1936 года – в этой же комнате родилась супруга виконта, миссис Фрэнсис. Теперь ей самой предстояло произвести на свет ребенка.
Первый крик новорожденной раздался без четверти восемь вечера. Малютка весила три с половиной килограмма. По словам одной из служащих поместья, «у деточки были очень длинные и красивые ножки, я бы даже сказала, это были самые красивые ножки, что я когда-либо видела у новорожденных»[1]
{1}.
Пройдет время, и красота этих ножек станет предметом обсуждений для многих мужчин. Сейчас же, в 19 часов 45 минут 1 июля 1961 года, как раз в тот момент, когда Фрэнсис разродилась девочкой, на крикетной площадке, расположенной неподалеку от дома, проходил матч. Один из его участников – по профессии автоинспектор, а по состоянию души спортсмен – удачным ударом клюшки вывел свою команду вперед, вызвав бурю восторга среди зрителей. «Мне показалось это хорошим предзнаменованием – что моя дочка появилась на свет под звуки аплодисментов», – призналась позже Фрэнсис[2].
Этого ребенка действительно ждали. Едва малютка подала первые признаки жизни, лица присутствующих осветились улыбками, лишь во взгляде виконта Элторпа проскользнуло едва заметное разочарование.
В чем же провинилась малышка, едва успевшая появиться на свет?
Для ответа на этот вопрос оставим ненадолго спальню и обратимся к прошлому. Самое время узнать о судьбах основных участников разворачивающейся драмы – Джонни и Фрэнсис Элторп.
Начнем с последней.
Мать будущей принцессы Уэльской вела свое происхождение от ирландского политика Эдмунда Бурка Роше, избранного в нижнюю палату парламента, палату общин, в середине XIX века.
Политическая карьера Роше сложилась удачно, позволив ему завоевать как любовь масс, так и благосклонность монарха. За выдающиеся заслуги в деле процветания Британской империи королева Виктория пожаловала мистеру Эдмунду Роше титул баронета. Отныне он стал величать себя Первым бароном Фермоем.
Младший сын Эдмунда – Джеймс Роше, третий барон Фермой – в 1880 году женился на дочери состоятельного американского биржевого брокера. Девушку звали Фрэнсис Уорк. В то время браки между молодыми отпрысками британской аристократии и «долларовыми принцессами» Нового Света были весьма распространенным явлением. Одним нужны были деньги, другим – титул. Заключая матримониальный союз, каждый получал что-то свое.
Как и большинство браков по расчету, семейные узы четы Роше оказались недолговечны. Брак распался спустя одиннадцать лет. Забрав троих детей, Фани, как называли ее близкие, вернулась обратно в Нью-Йорк.
К моменту возвращения Фани в лоно семьи ее отец Фрэнк Уорк сколотил приличное состояние. Своим внукам Морису и Фрэнсису он завещал по тридцать миллионов фунтов каждому, но при одном условии. Фрэнк Уорк всегда недолюбливал британских аристократов, а после развода дочери так и вовсе возненавидел. Поэтому и условие его было соответствующим: наследники получит деньги только в том случае, если отрекутся от британских корней и примут американское гражданство.
Но братья, Морис и Фрэнсис, выполнить волю деда отказались. Когда в 1911 году Фрэнк Уорк отошел в мир иной, они, пойдя на немалые уловки, получили бóльшую часть причитающихся им денег и зажили каждый своей жизнью. Морис принял участие в Первой мировой войне и намеревался уже вести жизнь достопочтенного джентльмена с Парк-авеню, как череда непредвиденных смертей заставила его в 1921 году вернуться в Соединенное Королевство и принять титул четвертого барона Фермоя. С этого момента его жизнь круто переменилась.
Морис был мало похож на типичных представителей британского высшего общества – он больше напоминал чужого среди своих. Американское воспитание, гарвардский диплом, неукротимая энергия, открытость ума и полное отсутствие снобизма сильно выделяли его на фоне других аристократов. По мнению его дочери Фрэнсис, «он был самым ‹…› блистательным человеком, которого я когда-либо встречала в своей жизни»[3].
Человек веселый и общительный, он всегда шел на контакт. Посещая больницы, не чурался присесть на кровать, чтобы поболтать с кем-нибудь. Причем все это делалось с такой неподдельной искренностью, что окружающие мгновенно проникались к нему симпатией. Стоит ли удивляться, что, поселившись в одном из самых спокойных графств Великобритании, Норфолке, Фермой трижды проходил в палату общин от местного избирательного округа Кингс Линн.
Открытость Мориса импонировала не только простым гражданам. У него также сложились дружеские отношения с младшим сыном короля Георга V герцогом Йоркским.
{2} Альберт был настолько очарован своим новым другом, что сумел убедить отца передать Фермоям в аренду расположенный на территории королевского поместья Сандрингем гостевой дом Парк-хаус. Именно в его стенах 20 января 1936 года на свет и появились вторая дочь Мориса – Фрэнсис. По стечению обстоятельств, ее рождение совпало с днем кончины короля Георга V. Несмотря на глубокий траур и душевные переживания, королева Мария,
{3} только что ставшая вдовой, нашла в себе силы сесть за письменный стол и написать барону Фермою поздравительное письмо.
Эти два небольших эпизода из жизни Мориса – предложение взять в аренду гостевой дом и знаки внимания со стороны королевы – позволяют составить весьма четкое представление о том положении, какое дедушка Дианы занимал при дворе.
