После того как прорвавшаяся часть окруженной группировки двинулась к д. Родня, те, кому не удалось этого сделать, стали отходить к деревне Шпырево. С величайшим трудом командирам и политработникам удалось навести порядок среди деморализованных красноармейцев и младших командиров.
Командиру 160-й СД полковнику Н. Н. Якимову и комиссару дивизии Н. И. Коншину удалось собрать южнее Шпырево в районе лощины Цикунова, возле обоза с ранеными, около полутора тысяч бойцов и командиров. Почти три часа ушло на то, чтобы разобраться с убитыми и ранеными, а также с обозами: тыловым и тяжелораненых. На узкой лесной дороге развернули остатки этих обозов, отнесли и сложили в стороне убитых: хоронить их было некогда.
Перед выходом только обоз с тяжелоранеными имел в своем составе 199 саней, то есть длина его составляла около 2 км. Поэтому, когда начался артобстрел противника, а затем и бой у дороги, половина обоза с тяжелоранеными еще даже не успела отъехать от лощины Цикунова, где он находился последние сутки. Многие раненые и больные погибли во время артобстрела противника.
Бывший командир партизанского отряда В. И. Ляпин, находившийся в авангарде 160-й СД, писал после войны:
«…Стремительным броском мы ворвались в оборону противника. Враг дрогнул. Уничтожив его, мы двинулись на деревню Родня. Вслед за нами пошел штаб армии во главе с генералом М. Г. Ефремовым. Но вместо тылов штаба и обозов за нами почему-то двигались части 338-й стрелковой дивизии. Как выяснилось, во время движения от деревни Красное они сбились со своего маршрута и вышли в расположение 160-й дивизии. Тылы штаба армии и обозы с ранеными остались на прежнем месте…»
[414].
А вот как описывает начало прорыва из окружения западной группировки 33-й армии полковник С. И. Киносян в отчетном документе под названием «Описание операции 33 армии по овладению гор. Вязьма»:
«…Утром 14.4, подойдя к дороге БУСЛАВА — БЕЛЯЕВО, были встречены сильным пулеметным и минометным огнем. Перейдя в атаку, уничтожили противника, занимающего дорогу, и частью сил прошли в лес в направлении РОДНЯ. Противник из БУСЛАВА и БЕЛЯЕВО подтянул танки, пехоту и открыл по дороге перекрестный огонь, отрезав обозы с тяжелоранеными и часть сил 160 СД во главе с командиром дивизии полковником ЯКИМОВЫМ.
В бою был убит врид зам. командарма по тылу полковник САМСОНОВ. Пулеметным и автоматным огнем наш конский состав был полностью уничтожен, раненых дальше возить стало не на чем. Начальник связи армии полковник УШАКОВ допустил ошибку — взятые для связи рации оставил в обозе, который также был отрезан противником. В результате чего связь ударной группы армии со штабом фронта и армиями, действующими с востока, прекратилась…»
[415].
Со второй половины дня 13 апреля связь с западной группировкой 33-й армии отсутствовала, что значительно затрудняло ведение согласованных действий по оказанию ей помощи соединениями 43-й и 49-й армий. Предположения, почему не стало связи с западной группировкой армии, были разные.
Ряд должностных лиц Западного фронта, в частности генерал армии Г. К. Жуков, считали, что генерал Ефремов приказал выключить радиостанцию армии по соображениям безопасности.
Начальник связи 33-й армии полковник Н. К. Ушаков
Имелись сведения, что радиостанция утонула вместе с радистом во время перехода через болотистую местность в районе деревни Ключик 16 апреля 1942 года. За что якобы начальником Особого отдела армии капитаном госбезопасности Д. Е. Камбургом был расстрелян начальник связи армии полковник Н. К. Ушаков. Кстати, это наиболее распространенная версия. Но она имеет один существенный изъян: если радиостанция утонула 16 апреля, то почему не было связи 13–15 апреля? Значит, дело не в этом.
Указанная полковником С. И. Киносяном причина отсутствия связи вследствие того, что радиостанция осталась в обозе, который не смог преодолеть дорогу Беляево — Буслава, представляется автору наиболее вероятной. В отрезанной противником колонне осталась не только часть обоза, где и находились сани, в которых передвигался радист с радиостанцией, но и незначительное количество командиров и бойцов, входивших в состав оперативной группы штаба. Скорее всего сани вместе с радистом и радиостанцией попали под огонь артиллерии и были уничтожены, или радиостанция пришла в негодность вследствие повреждения ее во время артобстрела. В рассказах командиров, которые выходили из окружения в группе командарма, имеются противоречивые сведения, касающиеся причины отсутствия связи и судьбы полковника Н. К. Ушакова.
Начальник особого отдела 33-й армии капитан госбезопасности Д. Е. Камбург. Фото сделано в марте 1942 г.
В своих воспоминаниях о выходе из окружения офицер связи штаба 113-й СД, находившийся все эти дни при штабе оперативной группы армии интендант 2 ранга Ахромкин Алексей Петрович, писал:
«…Смерть полковника Ушакова произошла на моих глазах вечером 14 апреля, перед тем как идти на последний прорыв к своим. Его застрелил начальник Особого отдела армии Камбург. Дело было так: когда стало темнеть, группа оторвалась от преследования немцев и решила сделать привал — все очень устали. Камбург пригласил Ушакова отойти в сторону, потом слышим слова: „Вот тебе за потерю радиосвязи…“, и прозвучал выстрел. Командующий этим был недоволен. Я не могу судить, прав был или не прав Камбург и достоин ли был такой расправы Ушаков, но как и при каких обстоятельствах был убит Ушаков, я могу всегда подтвердить…».
В то же время есть показания одного из воинов-ефремовцев, который после войны рассказал о том, что он, находясь в одном из концлагерей, разговаривал с полковником Ушаковым, который, по его словам, был в том бою ранен и захвачен в плен.
Офицер связи штаба 113-й сд Ахромкин А. П., прошедший весь путь в группе генерала Ефремова и плененный незадолго до гибели командарма
Начальник артиллерийского снабжения 160-й СД майор А. Р. Третьяков, вышедший из окружения 18 апреля 1942 года в районе Большого Устья, также свидетельствует о том, что он лично видел, как полковник Ушаков был тяжело ранен во время прорыва через дорогу Беляево — Буслава и никто его не расстреливал. Третьяков хорошо знал Ушакова и ошибиться не мог.
