В то время как командование 151-й МСБр готовилось к наступлению на Маурино и Большие Горки, в штабе армии по телеграфу была принята директива Военного совета Западного фронта от 27.10.41 г., которую было приказано незамедлительно довести до сведения командиров соединений и частей:
«Военный совет фронта рассмотрел решение Военсовета 33 АРМИИ от 23 октября 1941 года по вопросу об оставлении командиром 151 МСБР майором ЕФИМОВЫМ и Военкомом бригады ПЕГОВЫМ своей бригады.
Военный совет 33 АРМИИ, квалифицировав поступок ЕФИМОВА и ПЕГОВА позорным бегством с поля боя и предательским действием, обрекающим 151 БРИГАДУ на полный развал, вместе с тем указанным выше постановлением поручил ЕФИМОВУ и ПЕГОВУ немедленно выехать в соединение выполнять боевую задачу и собирать часть.
Военный совет фронта считает такое решение вредным и объективно провокационным, допускающим дезертирства и даже предательства с оставлением таких командиров и комиссаров на своих местах.
Решение Военсовета 33 АРМИИ, в связи с этим, отменить.
Прокурору фронта и Начальнику Особого отдела фронта немедленно выехать в 33 АРМИЮ, провести по этому поводу расследование и, в случае подтверждения дезертирства с поля ЕФИМОВА и ПЕГОВА, таковых немедленно расстрелять перед строем командиров.
Командарму 33 АРМИИ ЕФРЕМОВУ и Члену Военного совета 33 АРМИИ ШЛЯХТИНУ объявить строгий выговор с предупреждением, что и впредь за примиренческое отношение к такому позорному поведению командиров и политработников они сами будут сняты с постов и преданы суду.
Довести настоящее решение до сведения Военных советов армий, командиров и комиссаров дивизий, соединений и частей.
Судьба командования 151-й МСБр была решена, но ни майор Ефимов, ни старший батальонный комиссар Пегов об этом еще ничего не знали и продолжали принимать меры к выполнению поставленной командующим армией задачи.
Оставив абсолютно неприкрытым занимаемый ранее участок обороны, подразделения 454-го МСБ всю ночь на 27 октября совершали марш в район Маурина, куда прибыли в 4 часа утра. Командир и комиссар бригады находились на командном пункте кавалерийского полка на окраине д. Жихарево и оттуда руководили подготовкой бригады к наступлению на Маурино. Несмотря на то что командующий армией приказал выбить противника из Маурино 27 октября, майор Ефимов решил начать наступление утром 28 октября, вследствие того что батальон был не в состоянии вести наступление из-за усталости личного состава после совершения им ночного марша в условиях полного бездорожья.
Подразделения 454-го МСБ совместно с частью сил 1-го отдельного кавалерийского полка весь день приводили себя в порядок, вели разведку и готовились к наступлению на Маурино, где, по данным разведки, оборонялось до батальона противника. Однако сил и средств для овладения населенным пунктом, превращенным противником в хорошо оборудованный опорный пункт с продуманной системой огня, было явно недостаточно. С восточной стороны на Маурино должны были наступать подразделения 774-го СП 222-й СД.
В самый разгар подготовки частей к наступлению в бригаду прибыли представители штаба армии, Особого отдела и Военного трибунала Западного фронта, которые имели на руках копию директивы командующего Западным фронтом, полученную утром. Вместе с ними прибыли новый командир бригады — майор Кузьмин и новый комиссар — старший политрук Яблонский.
Майор Ефимов и старший политрук Пегов были немедленно отстранены от командования бригадой и арестованы.
222-я СД, продолжая оборонять занимаемую полосу обороны, частью сил 774-го СП готовилась к наступлению на Маурино с восточной стороны.
1-я Гв. МСД продолжала бой за Наро-Фоминск, хотя уже давно было ясно, что имеющимися силами и средствами город у противника не отбить. Полученное ночью пополнение, в количестве 533 человек, было сразу же распределено по частям, и уже в этот же день основная его часть приняла участие в боях за город.
Понимая, какое внимание уделяется командованием Западного фронта и Ставкой Верховного Главнокомандования ходу боевых действий за Наро-Фоминск, командование армии вынуждено было вести бессмысленные боевые действия на юго-западной окраине города и отправлять в штаб фронта донесения соответствующего содержания, в которых было больше иллюзий, чем правды:
«…1 МСД — существенных изменений в расположении нет. Ведет упорные бои за окончательное овладение городом…»
[46].
Конечно, ни о каком овладении городом не могло быть и речи. 258-я ПД противника успела превратить город в сильный опорный пункт, сосредоточив к тому же западнее Наро-Фоминска значительные резервы. Значительное количество артиллерийских средств позволяло немецким частям, уже на начальном этапе наступления наших частей, с дальней дистанции наносить им большие потери.
К исходу дня обстановка в полосе боевых действий 1-й Гв. МСД не изменилась. Дивизии приходилось вести боевые действия с оглядкой на фланги, которые были недостаточно защищены. Связь с соседями отсутствовала, хотя рассчитывать на их помощь, в случае чего, особенно и не приходилось. Выделяемое дивизии пополнение не могло восполнить ее потерь как количеством, так и особенно качеством. Построение боевого порядка дивизии в один эшелон на широком фронте, с выделением минимального резерва, не позволяло иметь на направлении сосредоточения основных усилий достаточного количества сил и средств, что заранее обрекало ее действия на неудачу.
Днем поступила очередная шифротелеграмма штаба Западного фронта:
«КОМАНДАРМУ ЕФРЕМОВУ
КОМАНДИРУ ДИВИЗИИ ЛИЗЮКОВУ
Ваши действия по овладению НАРО-ФОМИНСКОМ совершенно неправильны. Вместо окружения, изоляции противника в городе вы избрали затяжные, изнурительные уличные бои, в которых применяете и танки, в результате чего несете огромные потери в людях и танках.
ПРИКАЗЫВАЮ:
Ударом на фланги 1 ГМСД отбросить пр-ка в южном и ю.-з. направлениях, изолировать противника, занимающего часть города, и блокировать часть сил, таким путем уничтожить в городе.
Применять танки в городе запрещаю.
ЖУКОВ, БУЛГАНИН, СОКОЛОВСКИЙ»
[47].
Штаб Западного фронта, как видно, по-прежнему не знал и не понимал всей сложности обстановки в районе Наро-Фоминска, не пытаясь даже осознать того, что обескровленные большими потерями в ходе беспрерывных, многодневных боев соединения 33-й армии из последних сил сдерживали натиск врага, и вести речь об активных наступательных действиях не приходилось.
