Ивелич покачал головой:
— Так может ли Каспар убить Мельхиора?
Сонг внимательно посмотрела на Ивелича:
— Ты знаешь, зачем Каспара посылали в Россию?
— Наверное, чтобы проникнуть…
— Каспар не смог бы проникнуть даже в дом своей матери. Слово «шпион» написано у него на лбу огромными буквами.
— Тогда зачем?
— Потому что даже если он и был шпионом, то превратился в добровольного перебежчика. Бывшего морского пехотинца. Человека, который мог подтвердить существование программы «У-2» и тем самым отправить Фрэнсиса Гэри Пауэрса на эшафот, если политбюро решит выбрать такой путь развития событий. Его могли отправить по стране — рассказывать об ужасах капитализма — и при этом держать подальше от государственных тайн. ТАСС и «Правда» могли сделать его центральным персонажем своих материалов. И для этого его могли свести с Хрущевым, сфотографировать их вместе, что и было настоящей целью операции.
— Чтобы Каспар убил его? — Брови Ивелича изумленно поползли вверх, хотя было неясно, действительно ли он так поразился или просто не поверил. — Это больше похоже на стиль Энглвуда, а не Умника. Это же верная смерть!
— Как бы то ни было, расчеты не оправдались. А теперь Каспар в Штатах и по-прежнему нацелен на убийство лидера.
Ивелич покачал головой:
— Удивительная у нас профессия! Значит… Ты хочешь сказать, это сделает Каспар…
— Думаю, он попытается. Получится у него или нет — уже другой вопрос. К тому же стреляет он неважно.
— А если промахнется? Мельхиор убьет его?
— Как я уже говорила, сейчас между ним и Конторой пробежала черная кошка. Я не знаю, на что он способен.
— По-твоему, он хочет отомстить?
— Все гораздо сложнее. Он хочет доказать, что они не правы и что он не какой-то там Негритенок Умник.
— Мне это не нравится. Действия разведчика могут быть непонятными, но его мотивация должна быть четкой и ясной. Усердие, жадность и даже слава — это я понимаю, но эдипов комплекс — вещь очень запутанная и нам может дорого стоить.
— Что ж, нам остается только довериться ему. В оперативной работе он дока, а каждому королю нужен свой генерал. — Она выразительно посмотрела на Ивелича. — Я могу держать его под контролем.
— Каждому королю нужна и королева, — заметил Ивелич, растягивая узкие губы в улыбке. — Только не нужно пытаться контролировать нас всех без исключения.
В коридоре послышался шум. Ивелич в одно мгновение вскочил на ноги.
— Какого черта…
Сонг почувствовала знакомый стук в голове и все поняла.
— Орфей!
Ивелич бросил на нее быстрый взгляд:
— Откуда ты знаешь?
— Объясню потом! Нужно убираться отсюда.
— Ну уж нет! — Ивелич вытащил пистолет. — Я решу проблему с Орфеем раз и навсегда!
— Павел, подожди…
Но было уже поздно. Ивелич выскочил в коридор.
Вашингтон, округ Колумбия
19 ноября 1963 года
После того как БК в своем приблатненном наряде отбыл к Пегги Хичкок, Чандлер, обождав несколько минут, надел один из новых пиджаков бывшего агента ФБР и вышел на улицу. Идея возникла, когда БК демонстрировал ему шмотки битника. Шансов было не много. Но если вдруг повезет, он будет на пути к Наз еще до того, как БК доберется до квартиры Хичкок. А если нет — он успеет вернуться в номер, опередив БК.
До парка Вашингтон-сквер было всего несколько кварталов. К северу от Четырнадцатой улицы городок был совсем не похож на тот, что жил своей жизнью на Бикон-Хилл. Чандлер искренне веселился, глядя на обновки БК из благотворительного магазина, но по сравнению с тем, что было здесь, они смотрелись даже консервативно. Мужчины разгуливали в пиджаках, напоминающих медвежьи шкуры, над поясом их блестящих штанов из черной кожи с заниженной талией виднелось нечто вроде нижнего белья, если, конечно, это было оно. Галстуки обвязаны вокруг головы, дашики
[41] и саронги носили мужчины и женщины. Ему попался один худощавый мужчина в отутюженных брюках, белоснежной сорочке и с безупречным пробором, однако вблизи он оказался женщиной, которая специально перетянула грудь, а верхнюю губу подвела черным. Ему встретились несколько смешанных пар, где один из партнеров — не важно, мужчина или женщина — был белым, второй — черным. Возле центрального фонтана по кругу передавались самокрутки, в воздухе висел запах сладкого дыма. Здесь царила атмосфера огромной общей вечеринки, и Чандлер попал сюда, чтобы стать ее частью. Но он искал не марихуану. Ему было нужно нечто посерьезнее.
Он прошелся по парку, выискивая подходящего человека, и наконец увидел сидящего на скамейке юношу. Его худое тело прикрывали только длинные светло-каштановые волосы и брюки из грубой хлопчатобумажной ткани, а между колен торчал маленький барабан. Взгляд его отрешенно блуждал, будто он следил за кружившими над ним мухами или колибри, но ни тех ни других там не было. Он явно галлюцинировал.
Чандлер снял галстук, расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке, подошел к юноше и подсел к нему на скамейку.
— Хороший день, верно?
Парень продолжил мотать головой.
— Я говорю — хороший день, верно?
Молодой человек посмотрел на него:
— Ой, извини, друг. Я не знал, что ты настоящий.
«Ты даже не представляешь, как мало ты видел», — подумал Чандлер, а вслух повторил:
— Хороший день, верно?
— Ты считаешь, это что-то меняет?
— Не понял?
— То, что ты назовешь день хорошим? Думаешь, солнце тебя услышит и станет светить еще ярче? А ветер стихнет и будет только шевелить листьями? День не нуждается в твоих комплиментах, парень. Тебе нужно только в нем оказаться!
— A-а, ну да, — согласился Чандлер. — А ты мне с этим не поможешь?
— Вряд ли ты готов к путешествию со мной. — Парень щелкнул ему по блестящему лацкану. — У такого правильного, как ты, от этого просто слетит крыша.
— Это вряд ли.
Чтобы уговорить Уолли дать ему попробовать, Чандлеру понадобилось полчаса. Тот вытащил из кармана грязный квадратик, эффект от которого вызвал у Чандлера лишь легкое покалывание, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы заставить парня отдать весь свой запас — еще четыре легкие дозы. Потом он отправился бродить по парку, сканируя мысли встречных, и вскоре у него было в общей сложности шесть доз и триста долларов наличными. На углу Пятой авеню и Вашингтон-сквер он взял такси.
— Куда ехать? — обернулся к нему старый итальянец, сидевший за рулем.
