– С ним все в порядке, он жив-здоров.
– Дайте ему трубку!
– Он спит… Уж поверьте мне на слово. К тому же, десять тысяч для вас не такие большие деньги. Я наводил справки, вы могли бы пожертвовать и куда большей суммой, тем более – за вундеркинда… Слушайте меня внимательно. Приезжайте завтра утром, ровно в семь, к польскому костелу, что по улице Декабристов… и никаких ментов! И чтобы окна в машине были прозрачные! Если вздумаете меня обмануть – пострадает ваш сын. Мне терять в этой жизни нечего. Вы меня поняли?
– Да… я понял… – глухо ответил издалека отец Севы. – Ровно в семь я приеду. Один. С деньгами.
Спрятав мобильник в карман, я повернулся к слуховому окну. И увидел в проеме окна бледного Севу, который смотрел на меня как-то грустно и обреченно. Неужели он слышал?
– Ты чего не спишь? – говорю.
– Сон приснился страшный, – прошептал Сева. – Будто папа с мамой меня домой забирают… Открываю глаза – а вас нет рядом…
Нет, не слышал он ничего.
– Да я просто покурить вышел, – говорю. – Иди, спи. Завтра нам рано вставать, дел много…
– Я чего-то боюсь, – произнес он дрожащим голосом.
– Пошли спать, малыш, – и я обнял его, и Сева прижался ко мне доверчивым теплым телом.
УТРО
Все прошло как по маслу. Ровно в семь мы вышли с Севой из подъезда, я осторожно огляделся вокруг – никого. Польский костел был рядом. Там уже стоял серебристый мерседес, из которого выскочил отец Севы и бросился к сыну. Видный такой папаша, на висках седина, в шикарном костюме, при галстуке, в темных очках. Схватил Севу за плечо рукой с золотым перстнем, другой рукой сунул мне пакет с деньгами. Я не спеша пересчитал. Без обмана – десять тысяч баксов.
– Все правильно, – говорю. – Желаю семейного счастья.
И помахал рукой Севе, который смотрел на меня сквозь стекло тоскливыми серыми глазами.
– Извини, пацан, – сказал я ему, хотя мальчик навряд ли мог меня слышать. – Я не мог поступить иначе. У меня просто не было другого выхода. Не я ведь придумал этот подлый мир…
Отец Севы тихо выругался, сплюнул, не сказал мне ни слова, даже не посмотрел на меня, сел в машину – и рванул с места.
А через два часа я вручил эти проклятые деньги бывшему другу, взял с него расписку, которую он не очень охотно, но дал, а на прощанье даже вяло протянул мне руку.
– Ты же еще вчера хотел меня убить, – сказал я, глядя на протянутую руку и не собираясь ее пожимать.
– Ну… кто старое помянет… Мы ведь были когда-то друзьями!
– Не помню, – сказал я. – Полная амнезия.
Он вздохнул, улыбнулся, пожал плечами. Мол, что с дурака возьмешь.
– Что передать Маше? – спросил он как бы участливо.
– А кто такая Маша?
Он рассмеялся.
И я покинул его роскошную контору.
Что ж, наконец-то, я снова могу вздохнуть свободно. Наконец-то, мне больше не надо скрываться и прятаться. И я никому ничего не должен. Правда, мне негде жить, у меня ни гроша. Но ведь я же могу начать с нуля новую жизнь, и ничто мне не помешает. Ну, а Сева – что ж… буду надеяться, что он меня когда-нибудь простит… В конце концов, я же доброе дело сделал – вернул сына любящим родителям. Уж они-то, наверное, лучше знают, как ему жить. Подрастет – сам поймет, что они были правы. И еще скажет мне, подлецу, спасибо.
И СНОВА НОЧЬ
Я проснулся будто от толчка. Огромная луна как бельмо мертвеца таращилась на меня через слуховое окно. Я зажмурился, отвернулся, попытался снова заснуть, и не мог. Нашел в кармане сигаретный «бычок», закурил и вылез на крышу. Огляделся – и обомлел.
На самом краю крыши, весь облитый лунным светом, стоял мой ангел-лунатик. Запрокинув голову, он смотрел на небо, на звезды – и беззвучно шевелил губами.
– Севка, ты? – воскликнул я изумленно. – Как ты здесь оказался?
Сева медленно повернул ко мне бледное лицо, чуть улыбнулся.
– Очень просто, – сказал он. – Соскучился – и пришел…
– Соскучился?! Но ведь я же… я предал тебя… я тебя продал – ты хоть знаешь это?
– Конечно, знаю. – Он опустил глаза, словно стесняясь смотреть на меня. – Я с самого начала знал, что все именно этим кончится.
– Знал?.. с самого начала?.. Так зачем же тогда… зачем ты опять – ко мне? Зачем я тебе?
– Я на вас не в обиде… вы – человек слабый… И потом, у вас же и впрямь не было другого выхода. А мне больше некуда идти. Мама с папой меня совершенно не понимают. Они, кстати, думали, что вы меня похитили и удерживали силой… А я… а у меня… У меня же никого нет, кроме вас…
– Что? – прошептал я. – Повтори – что ты сказал?
Но он молчал, он лишь смотрел на меня и улыбался. И вот тут я не выдержал – и заплакал.
– Прости, прости…
– Ну что вы, ей-богу, как маленький… – Он подошел ко мне близко-близко, взял меня за руки своими ручонками. – Ну, Дим Димыч, ну, успокойтесь… Что поделаешь, раз уж мы с вами такие невезучие. Вы – плохой бизнесмен, я – вундеркинд никудышный… Что нам делать, бичам-романтикам, куда податься? А домой я ни за что не вернусь! Пусть хоть в клетку меня сажают – я вырвусь! Хоть цепями пускай закуют – я все равно убегу!.. – Он насупил брови, задумался. – А может, нам с вами, Дим Димыч, куда-нибудь вместе уехать?..
– Да, конечно, мы обязательно отсюда уедем, – сказал я, вытирая постыдные слезы. – Мы уедем с тобой в другой город. И там начнем новую жизнь. Мы будем работать, учиться и помогать друг другу, и я не стану заставлять тебя участвовать в этих дурацких олимпиадах и конкурсах… А если захочешь – мы вместе построим ту самую загородную дачу для беспризорных детей… помнишь, ты как-то мне говорил, что мечтаешь об этом? Помнишь? Ну а потом, когда сам захочешь – ты помиришься со своими родителями – и они тебя поймут и простят… ведь правда же, правда?
Он молча кивнул, он жадно слушал и смотрел на меня, не мигая.
– И я тебя больше никогда не предам и не выдам… – бормотал я, захлебываясь. – Только ты уж прости меня, Севушка…
– Я уже простил. Я с самого начала простил.
Он смотрел на меня, улыбаясь.
И я только сейчас, глядя на эту его улыбку, догадался, понял, прозрел, что та первая наша встреча была неслучайной – он был послан, скорее всего, затем, чтобы дать мне последний шанс на спасение, и я буду последним ничтожеством, если не воспользуюсь этим шансом…
Ночь. Луна. Нежный май на исходе. Сладкий воздух дышит черемухой. Веет свежестью от Енисея. И так хочется верить, что не все еще в этой жизни потеряно, и можно еще многое наверстать, исправить, а то и начать заново. Особенно если ты не один.
Ведь не приснился же мне, не пригрезился этот мальчик?..
Весна 2002 года,
Красноярск.
СУКА-МОСКВА
В офис Наталья пришла, как обычно, к восьми утра – за час до начала рабочего дня. Заскочила в подсобку, переоделась в фирменный комбинезон, взяла швабру, тряпку, пластмассовое ведро с теплой водой, в которой была растворена порция шампуня. За пять минут навела порядок в вестибюле, потом занялась комнатами первого этажа. Фирма занимала всего два нижних этажа двадцатиэтажной высотки, так что Наталья обычно успевала за сорок минут, до прихода клерков.
