ЗАВЕЩАНИЕ
Дня через два, сразу после возвращения с турбазы «Голубой залив», я, как и обещал Лизе, отправился на свидание с умирающей Галиной Борисовной, Галочкой, первой моей любовью.
Но я опоздал. Лиза, встретившая меня у подъезда уже знакомого мне элитного дома, кивнула охраннику: «Это ко мне», – и тут же бесстрастным тоном сообщила, что «мама умерла нынче ночью, вы опоздали».
– Но зайти-то можно? – спросил я, почти не удивившись печальной новости (все ведь к тому и шло).
– Даже нужно, – холодно кивнула она. – Ваше присутствие просто необходимо. Идите за мной.
– Лиза, доченька, прими мои искренние… – начал было я произносить ритуальную фразу, но она резко меня перебила:
– А вот этого не надо. Забудьте про «доченьку» и, пожалуйста, обращайтесь ко мне, как и прежде, на «вы»…
– Но разве ты… разве вы не…
– Да! Да! Да! – взорвалась она. – Я ваша дочь, черт бы вас побрал… Но я не собираюсь падать в ваши отцовские объятия и плакать вам в подмышку. И вообще – зря я вас тогда не утопила, когда вы свалились с яхты… были бы решены все проблемы!
– А что, разве есть проблемы? – простодушно поинтересовался я.
– Пожалуйста, помолчите. Идите за мной. С вами будут иметь дело юристы, нотариус… но только не я! Я вообще не хочу с вами разговаривать!
– Как скажете, Лиза, как скажете, – бормотнул я, поспевая за ней к лифту. – Вы здесь хозяйка, ваше слово – закон.
– Он еще издевается… – прошипела моя суровая дочь.
Мы зашли в просторную гостиную. Я огляделся – мертвого тела не было видно. Вокруг толпились незнакомые мне люди в темных костюмах и с печальными лицами.
– А где Галина Борисовна? – спросил я, обращаясь в пространство.
– Она умерла, – сказал невысокий плешивый толстяк, подходя ко мне. – Вы, насколько я понимаю, Вадим Иванович Цветков? Я – нотариус, я уполномочен довести до вашего сведения, что…
– Знаю, что умерла, – перебил я, – но мне бы хотелось ее увидеть, проститься…
– Это не обязательно, – буркнула сбоку, глядя мимо меня, Лиза.
– Да, это вовсе не обязательно, – подтвердил нотариус. – Вы же не очень спешили увидеть ее при жизни… чего уж теперь? Лучше сосредоточьтесь, Вадим Иванович, и внимательно выслушайте то, что я вам сейчас скажу…
– Ой, не пугайте, – попробовал я улыбнуться.
– И постарайтесь, пожалуйста, быть серьезным, – нахмурился он. – А то, я знаю, вы большой шутник…
– Откуда вы это знаете? Я вас впервые вижу!
– Моя профессия – знать про своих клиентов все! – сухо отчеканил нотариус. – И не перебивайте, пожалуйста. Я понимаю, вы нервничаете, а сейчас вам предстоит услышать такое, от чего ваши нервы могут вообще…
– Ближе к делу! Вы же не психиатр…
– О»кей. – Нотариус раскрыл черную с золотым ободком папочку, вынул оттуда некий документ – большой исписанный лист бумаги, заверенный несколькими печатями, откашлялся. – Итак, довожу до вашего сведения, Вадим Иваныч, что Галина Борисовна Звонарева, будучи в здравом уме и ясной памяти, незадолго до смерти составила завещание… вот, можете убедиться – текст написан ею, как и положено, от руки, подписан ею же, Галиной Борисовной, и удостоверен нотариусом, то есть мною… Сейчас я читать весь текст не буду, скажу лишь о том, что касается лично вас – так вот, согласно этому завещанию, вам, Вадим Иванович, достается ровно треть акций ОАО «Ал-Саян» – компании, которой руководила Галина Борисовна Звонарева. Фактически это означает, что вы становитесь владельцем одного из трех ликеро-водочных заводов компании. Половина акций плюс еще одна акция – то есть контрольный пакет – переходит к ее дочери – Елизавете Вадимовне Звонаревой. Ну а остальные акции – это примерно семнадцать процентов – как и прежде, остаются на руках рядовых акционеров. Такова воля покойной. Вам все ясно?
– А-а… Ну да… А когда я смогу?.. – У меня перехватило горло – такого сюрприза я все-таки не ожидал. Знал, что первая моя любовь преподнесет прощальный подарок, но чтоб такое… Треть акций такой компании! – Когда я смогу получить?.. ну… все это…
– Во владение своей долей наследства вы вступите через определенное законом время, после оформления всех нужных документов, – сухо сказал нотариус. – Раздел наследственного имущества будет произведен по соглашению наследников, принявших наследство в соответствии с причитающимися им долями. При недостижении же соглашения раздел производится в судебном порядке. Но вы, я надеюсь, решите все по-семейному… Впрочем, о деталях можете переговорить с юристом.
– Ваш юрист – это я, – подскочил ко мне черноглазый молодой человек в черном траурном костюме и цапнул меня под локоток. – Лев Ароныч Шуйкин, к вашим услугам… Меня рекомендовала для вас сама Галина Борисовна, мир ее праху… Минута, конечно, печальная, но, с другой стороны, если думать о завтрашнем дне, то я вас должен поздравить, Вадим Иваныч!.. Вы стали обладателем очень даже приличного капитала!
– А конкретно? – поинтересовался я. – Если выразить в цифрах – то сколько это составляет?
– Советую вслух об этом не говорить, – округлил глаза Шуйкин. – Давайте-ка отойдем в сторонку… вон туда, к камину – и я вам на ушко прошепчу…
Мы отошли к камину – и Лев Ароныч прошептал мне на ухо фантастическую, совершенно невообразимую для меня сумму, которую я даже сейчас не решаюсь запечатлеть на бумаге.
– С ума сойти… – прошептал я, только тут начиная осознавать всю громадность свалившегося на меня богатства. – Что же мне делать с этакими деньжищами?!..
– Как – что делать? – удивился моему наивному вопросу юрист. – Ничего с ними делать не надо – деньги все вложены в бизнес! Три ликероводочных завода, целая сеть магазинов по всей Сибири, множество рабочих и служащих… Вся машина давным-давно отлажена, ничего ломать и менять не надо. Ваше дело маленькое – получать свой процент от прибыли – а это очень солидные суммы! – и присматривать за семейным бизнесом, на пару с Елизаветой Вадимовной… Впрочем, завтра должен состояться совет акционеров – и там вы быстро во всем сориентируетесь. Не волнуйтесь, Вадим Иваныч – я буду свято блюсти ваши интересы… за скромное вознаграждение, разумеется… сумма которого тоже заранее предусмотрительно оговорена незабвенной Галиной Борисовной… Боже мой, как она вас любила!
– Да вам-то откуда это известно? – изумился я.
– Кто же этого не знает? – сладко улыбнулся Лев Ароныч. – Впрочем, не буду, не буду совать свой нос в ваши сокровенные тайны…
– Да не было никаких тайн! – воскликнул я. – Тут вообще какое-то недоразумение…
– А вот об этом, милый Вадим Иваныч, лучше не заикайтесь, – шепотком посоветовал Шуйкин. – Кругом уши, и любое ваше неосторожное слово будет превратно истолковано и использовано во вред вам… Уж поверьте мне, старому шакалу!
– Какой же вы старый, – усмехнулся я нервно. – Вам лет тридцать, небось, не больше.
