– Кто вы? – спросил ошеломленный старик.
– Я – выходец с того света, – Митя глянул на бледного Дениса и подмигнул ему, – и я знаю, что говорю. Вчера меня похоронили – и вот я уже опять среди вас, среди живых… и вы мне не нравитесь, господа, честное слово, не нравитесь…
– Митя, перестань! – взмолился Денис.
– Что, боишься – распугаю клиентов? Так ведь это ж м о й бизнес – хочу, наращиваю, хочу, сведу на нет… Могу хоть сейчас прикрыть всю эту лавочку!
– Значит, вы – не советуете? – дребезжащим голосом спросил старик.
– Я советую вам прожить ярко остаток жизни…
– Но врачи мне дают не больше года!
– …значит, надо прожить этот год по-человечески! Целый год – разве это мало? Главное – качество жизни, разве не так? Проживите свой последний год на полную катушку – насыщенно, ярко, красочно! С пользой для тех, кого вы любите… Думайте о своей душе – а не о дурацком бессмертии!
– Ах, вы так ставите вопрос? – И старик посмотрел на него, потом на Дениса. – Я подумаю… может быть, вы и правы… Прощайте!
– Ну вот, – сказал чуть не плача Денис, когда дверь за старцем захлопнулась. – И зачем ты это сделал? К чему был весь этот спектакль? И вообще – как тебя понимать? Чего ты добиваешься?
– Проверка на вшивость. Хотел посмотреть, как вы с Ниной тут будете, без меня…
– При чем тут Нина? Что за бред? Чего ты хочешь?
– Да не пугайся, брателло. Чего ты так вдруг переполошился-то? Не бойся, Маша, я Дубровский… Уйду я от вас.
– То есть как – уйдешь? Что за шутки? А бизнес? Ведь центр «Возрождение» – твое детище!
– Пользуйся. Мешать не буду. И Нина теперь – твоя… Ты же именно этого хотел? Вот и радуйся. Что? Не веришь?
– Н-не верю… – покачал головой Денис. – Не пойму, чего ты задумал. Если хочешь мне отомстить за Нину – скажи, и я отойду. Но зачем бросать бизнес – не понимаю!
– Долго объяснять, брателло. И неохота. Долю свою я возьму, уж ты извини. Возражать не станешь?
– Твои деньги – всегда твои!
– Вот и ладушки. Я поступлю по-честному, – заверил Митя. – Дам половину Нине, чтоб она от тебя не зависела. А все права на «Возрождение» передам тебе. Пудри мозги старикам! Может, оно и к лучшему – пусть все богатые маразматики залягут в свои морозилки – легче дышать будет… Господи, прости!
– Что с тобой случилось, Митя?
– Считай, что я просто проснулся… Впрочем, душу свою пред тобой изливать не буду, не надейся, – усмехнулся он. – Зачем тебе моя душа?
СВЕТЛЫЕ АЛЛЕИ
В этот день он с раннего утра долго бродил по кладбищу, часто останавливался возле надгробных памятников, вглядывался в едва различимые надписи, словно пытался представить образы тех давно ушедших людей, что покоятся под этими каменными и деревянными крестами, под металлическими звездами, под мраморными и гранитными стелами и плитами.
«Отцу и мужу от любящей жены и скорбящих детей…»
«Спи, невинный ангел…»
«Прости, сынок, что мы тебя не уберегли…»
«До скорой встречи, дорогая!..»
«Здесь покоится хороший человек…»
– Здесь покоятся только хорошие люди, – с тихим изумлением, словно впервые открывая для себя великую и трогательную истину, прошептал он, продолжая свой бессмысленный и бесцельный обход некрополя. – Ни одной ведь могилы нету, чтоб написано было: «Здесь лежит плохой человек…» Только хорошие! Это что ж получается? Все хорошие люди – здесь, в кладбищенской земле, а в реальной жизни – совсем другие, порочные, злые, завистливые, мстительные, корыстные, жестокие, развратные, лживые… Куда же девается все зло, когда добрые люди ложатся в землю? Видимо, зло это испаряется сразу же после их смерти, исчезает и тает, как ядовитый пар, как туман… а всё их добро остается с нами, в нас, в нашей памяти, в нашей душе… Значит, поэтому душа человека и бессмертна? Видимо, так… и даже если мы после смерти этого и не осознаём, но душа наша, высвобождаясь из злого тела, воссоединяется с другими душами, сливаясь с ними в океан добра и любви…
– Откуда ты все это знаешь? – насмешливо перебил он сам себя, и тут же горячо ответил: – Я просто чувствую! И не надо мне никаких доказательств! Я просто – верю…
Но тут он словно бы устыдился сам себя – и круто повернул назад. Проходя мимо церкви, остановился – и долго стоял в раздумье: зайти или не стоит заходить… Не обманываю ли я сам себя? – вдруг подумал он. – Может, все эти мои благие мысли – лишь моя краткая, временная благодарность судьбе за спасение? И при чем тут душа, и Бог, и этот храм? Разве в храме меньше обмана, чем в твоем криоцентре «Возрождение»? Чего же ты топчешься тут, чего мнешься, чего ждешь, на что рассчитываешь?
– Добрый день, Дмитрий Сергеич. – Негромкий голос заставил его вздрогнуть.
С боковой аллеи, неслышно и незаметно, к нему приблизился отец Виктор, молодой священник, с которым Воропаев, кстати сказать, вовсе не был знаком.
– Добрый день… – Он смутился. – Откуда вы меня знаете?
– Аня рассказывала про ваши злоключения, – и мальчишеская улыбка осветила круглое лицо священника с редкой бородкой и ямочками на щеках. – Что, не решаетесь зайти в храм?
– А как вы угадали? – совсем растерялся Воропаев.
– Нехитрое дело. Всё ведь на вашем лице написано, – так же улыбаясь, добродушно продолжал священник. – Чего же не заходите?
– Да вот, сомневаюсь… Боюсь обмануться, – признался Митя. – К тому же, я не крещеный вовсе.
– А это дело поправимое. Так и быть, по блату могу свершить обряд вне очереди… – И отец Виктор вдруг рассмеялся. – Ну, что вы так напрягаетесь, Дмитрий Сергеич? Вы будьте проще, проще! Чувству своему доверяйтесь, к душе прислушивайтесь. Ум – подлец, душа – подруга. Ведь хотелось же вам зайти в храм?
– Хотелось, – кивнул Митя.
– И надо было зайти! Ведь хочется верить?
– Хочется…
– И надо верить! Откиньте прочь все сомнения.
– Да, но… вдруг это всего лишь ловушка, в которую я стремлюсь сам – чтобы спрятаться от одиночества, от душевного сиротства? Доверюсь – а потом сам над собой же буду смеяться! А вдруг…
– Вдруг, вдруг, – передразнил его батюшка, – а вы знаете, что бывает «вдруг»? Пук! – И он звонко опять рассмеялся, Митя даже слегка удивился: прилично ли так легкомысленно вести себя священнику? – Еще раз вам повторяю – доверьтесь чувству, следуйте подсказке сердца, и все будет хорошо. Вы уже на верном пути!
– Откуда вам это известно? – насторожился Митя.
– Да вы же открыты, как книга, по вашему лицу можно всю вашу жизнь прочесть, – быстро и горячо проговорил священник, но тут же приструнил себя: – Впрочем, простите. Не думайте, что я тут вас агитирую «за Бога» – хотя это и входит в мои пастырские обязанности… Сами решайте. А мне пора – спешу на занятия по китайскому языку.
