– Конец света, – восторженно прошептал Митя, обнимая Анну. – Тебе не страшно?
– Рядом с тобой – нет… – Но в голосе ее звучала тревога.
– А скажи, – вдруг спросил он, – почему ты за все эти годы так и не вышла замуж?
– У меня вообще никого не было, – сказала она. – Ни разу… за все двадцать лет…
– Почему?
– Ну зачем ты спрашиваешь, Митя? Неужели не ясно? Потому, что я любила только тебя…
– Аня, милая… Родная моя…
– Не надо… Пожалуйста, не говори сейчас ничего…
– Почему?
– Я боюсь… Мне все кажется, что нас кто-то подслушивает…
Прямо над ними вспыхнула яркая молния и с ужасным треском разодралась небесная мгла. Казалось, небо сейчас обрушится на их головы и земля разверзнется под их ногами. Но старый тополь стоял неколебимо, оберегая их от ливневых струй.
– А ведь в грозу под деревом стоять опасно, – прошептала вдруг Анна, прижимаясь к нему дрожащим телом. – Да еще на холме…
– Ничего… добрый Боженька нас спасет…
– Не кощунствуй, Митя!
– Закрой глаза, если боишься…
– А ты?
– А я – ничего не боюсь! – И он поднял голову и стал разглядывать клубящиеся черные тучи, в очертаниях которых ему внезапно почудился контур знакомого лица… кто же это? Сейчас… сейчас вспомню!..
И тут вдруг в кармане его куртки заверещал сотовый телефон.
– Не бери! – воскликнула Анна. – Выключи!
– Да ты что?
– Сотовый в грозу – очень опасно!
– Ну, Аничка… нельзя ж быть такой трусихой… – Он достал из кармана трубку, поднес к уху, крикнул: – Я слушаю!
– Митя, это я, – услышал он женский голос, очень похожий на голос его покойной матери.
– Кто это? – испугался он. – Говорите громче! Тут такая гроза!..
– Это я, твоя мама…
– Что за шутки?! Совсем не смешно!..
– Я хотела тебе сказать, сынок… Я хотела тебя предостеречь…
– Что? Что?! Что ты хотела сказать?..
И тут молния его ослепила и ударила прямо в правую руку, и сотовый вспыхнул в его руке белым пламенем, и огненная стрела пронзила его и Анну, которую он крепко обнимал левой рукой, и огромный тополь над ними в миг превратился в ослепительный костер…
Содрогнувшись от ужаса и мучительной боли, они потеряли сознание, но уже через несколько мгновений снова пришли в себя – и, открыв глаза, увидели все вокруг чудесно преображенным. Тучи рассеялись, на синем небе сияло золотое солнце, пышный тополь шелестел своей зеленой кроной, а от подножия холма, на котором они стояли, до дальнего берега реки перекинулась прекрасная радуга.
Взявшись за руки, они стали спускаться с холма по широкой светлой аллее, вдоль которой стояли цветущие яблони и вишни, пахучие сосны и ели, а с ветки на ветку шныряли белки, а в небе радостно пели птицы…
И не было ни могил, ни крестов, ни надгробных памятников, ни оградок… А навстречу им, по светлым аллеям, с разных сторон – шли родные и близкие люди, которых они когда-то потеряли, и вот теперь – нашли… Сколько радостных встреч предстоит!
– Никогда не чувствовал себя таким счастливым, – прошептал Митя. – Но, может быть, нам это все лишь снится – и вот сейчас мы проснемся, и все исчезнет?
– Наоборот, мы уже проснулись, – сказала Анна, крепко сжимая его руку в своей горячей руке, – мы проснулись – и наше счастье останется с нами на веки вечные.
Красноярск,
август 2006 г.
ЦАРЬ-СТОРОЖ
Немая баллада
ЗОНА РУ (Пробуждение)
КУКЛА
…Стою на подоконнике в больничной палате, пытаюсь горячим детским дыханием растопить морозные узоры на оконном стекле, чтобы там, за окном, разглядеть ненаглядную мамочку… там, внизу, на тротуаре, под больничными окнами… вот, наконец-то, я вижу ее, в серой беличьей шубке – мама, мамочка, это я!..
…Мама, мамочка, зачем ты мне подарила куклу, ведь я же не девчонка, подари лучше саблю или пожарную машинку… А эта кукла, она похожа… похожа… она похожа на меня! Это я – совсем как живой! И глаза закрываются и открываются, как у живого… и он так же, как я, говорит: мама, мамочка… и он так же протягивает к тебе руки… Но что это, мама?! Почему у моего двойника на руке семь пальцев?! Почему ты смеешься, мама? Разве это смешно? Почему ты откручиваешь ему голову? Что ты делаешь, мама? Что ты со мной делаешь, мамочка?
– Смотрите, смотрите – он просыпается! Он приходит в себя!
– Чепуха. Быть не может. Доктор Цзянь Куй сказал, что процесс необратим – и он никогда не выйдет из комы.
– Что он понимает, этот китаеза… Да ты глянь – у него веки дрогнули!
– Не морочь мне голову, мама. Доктор Цзянь Куй лучший специалист в нашей зоне по мозговым расстройствам кровообращения.
– Ты-то откуда знаешь?
– Уж знаю, поверь мне.
– А что это ты вдруг покраснела? А?! «Лучший специалист»… Всё понятно, какой он специалист. По чужим русским бабам специалист. И ты – хороша-а. При живом-то муже – путаешься с китайцем!
– А с кем же мне путаться, если русских нету?
– Как это – нету? Как – нету?
– А вот так – нету. Все вышли. А китайского доктора зря бранишь – если б не он, не его травы и компрессы – твой любимый зять давно бы сгнил. Столько лет провалялся пластом – и почти без пролежней… Это ж чудо! Китайское чудо!
– Все равно – грех: при муже – с другим…
– Ты мне что советуешь – лечь рядом с этой мумией? И подыхать вместе с ним?
– Как тебе не стыдно?! Хоть бы при сыне да при муже-то постыдилась так говорить!
– Сын давно взрослый, а муж – ни хрена не слышит, не соображает…
– Он твой муж! И ты должна…
– Ничего я ему не должна! Если б не он, давно бы сбежала в японскую зону… или в американскую… английский я мало-мало знаю, нашла бы себе работу…
– Ага! В солдатском борделе нашла б ты работу! У них там своих баб полно…
– Ты-то откуда знаешь, мама?
– По телику всё показывают и рассказывают…
– И ты веришь китайскому телику?
– А ты веришь своему китайскому хахалю?
– Ладно, мам, вы тут спорьте, а мне пора на службу.
– Давай, сынок. Служи. Не забудь потом Настю из садика забрать.
– Да уж как-нибудь не забуду. Пока! Цзай-цзянь!
– Цзай-хуй, сынок.
– Ты чего это, дура, сына родного материшь?
– Я сказала ему «до свиданья», мама. Пора бы уж и научиться. Не первый год в китайской зоне живем.
