Кузнец все это внимательно высмотрел и затем пригласил всех к ужину.
А была у кузнеца старая, подслеповатая и сгорбленная теща; подсела она к юноше и стала его выспрашивать: очень ли больно жег его огонь? «Никогда я себя лучше не чувствовал, — отвечал тот, — я там в жару сидел, как в прохладе».
Эти слова юноши запали в душу старухи и всю ночь не давали ей покоя.
И вот, когда оба странника поутру удалились, поблагодарив кузнеца за ночлег, тому пришло в голову, что он тоже может помолодить свою старую тещу; он ведь все так отлично высмотрел, да и на искусство свое надеялся.
Позвал он ее и спросил, не желает ли и она из его горна выйти восемнадцатилетней девушкой.
Та отвечала: «Еще бы не желать!» Ведь юноша-то рассказал ей, как ему хорошо в жару было.
Вот и развел кузнец большое пламя в горне и сунул туда старуху, которая стала биться и кричать благим матом. «Сиди, старая! Что ты так орешь и мечешься, я только теперь и поддам тебе жару!»
И давай работать мехами, так что на ней все ее лохмотья сразу сгорели.
Но старуха не переставала кричать, и кузнец подумал: «Ну, не ладно дело!» — вытащил ее и бросил в лохань с водой.
Тут уж она стала так реветь и вопить, что и кузнечиха, и ее невестка заслышали ее крики в доме, и обе сбежались в кузницу: видят, лежит старуха в лохани вся скрюченная, вся сморщенная, еле живая и вопит благим матом.
Дожила до старости — не гонись за младостью!
Сказка о небывалой стране
Пришел я однажды в ту желанную сторонушку, да и рот разинул: вижу — у дерева на ветке, на тонкой шелковинке висит каменный дом да каменный собор. Думаю: «Вот так диковинка!»
А мимо меня бежит безногий человек, да так шибко, что за ним и рысаку не угнаться…
Только хотел было я подивиться, вижу — человек отточил меч и пробует: мост одним махом перерубает!
А вот осел бежит, нос у него серебряный, а сам он гонится по горячему следу за двумя зайцами разом; добежал до липы развесистой, видит, что на ней горячие оладьи растут, и давай их уплетать…
Хотел и я за них приняться, да вижу — мимо меня тощая да старая коза идет, сто пудов сала под шкурой несет да пудов шестьдесят соли в придачу!
Все равно — совру наудачу, и так никто не поверит!
А видел я еще и того чуднее: плуг в поле сам собою пашет, а годовалый ребенок мельничный жернов с ладошки на ладошку кидает, а коршун бойчее утки реку переплывает.
Рыбы безголосые это увидели да такой крик подняли, что в небе от него зазвенело!
Да и это не все, еще вот что послушай: иду, вижу — мед ручьем из долины в гору бежит, садись, да и кушай! Да!
Сторонушка мудреная: там видел я, как две вороны лужайку косили, а два комара мост рубили, а два голубя волка разорвали, а два ребеночка козу вверх вместо мячика бросали, а две лягушки рожь молотили.
Видел я там, как две мышки на колокольне звонили, а две кошки в лукошке медвежий язык варили.
Да и этого мало: улитка на льва наскочила, карачун ему прописала. И того ли еще я там насмотрелся: иду, вижу — цирюльник женщине бороду бреет, а грудной младенец на свою мать кричать смеет!
Дальше иду, вижу — две собаки на себе водяную мельницу из реки тащат, а кляча их работу хвалит, себе на спину мельницу валит.
А вон во дворе две козы печь в избе топят, четыре лошади тесто месят, а рыжая корова хлебы в печь сажает.
Вдруг петух закричал: «Мне твое вранье досаждает! Всего надо впору, а ты налгал с целую гору!»
Не веришь? Так сам побывай в той стране небывалой.
Старая нищенка
Старух нищих, чай, видывал? И как они милостыню просят, слыхивал? Вот одна из них тоже милостыню выпрашивала, и когда кто ей подавал, она приговаривала: «Награди тебя Господь».
Подошла она к одной двери и видит: там стоит малый у печи и греется. Видит он, что стоит она у дверей и дрожит, и сказал ей ласково так: «Взойди, тетка, погрейся».
Та вошла да слишком близко к огню сунулась, так что старые лохмотья ее гореть стали, а она того и не заметила.
Малый стоит да смотрит на это: ему потушить бы.
Не правда ли, потушить бы?
А коли воды под рукою не было, все бы слезки выплакать да пролить — лишь бы пламя потушить!
Иллюстрация
«Нищенка».
Художник — Питер Куаст. Гравюра. 16351640 гг.
«…все бы слезки выплакать да пролить — лишь бы пламя потушить!..»
Петушье бревно
Однажды некий чародей среди большой толпы народа проделывал всякие свои диковинные штуки и фокусы. Между прочим, заставлял он и петуха поднимать тяжелое бревно и носить как перышко.
На ту беду в толпе случилась девушка, которой удалось накануне найти лист трилистника с четырьмя лепестками (а кто им запасется, тому уж глаза не отведешь!), и потому она увидела, что петух носит не бревно, а соломинку. Она и крикнула: «Люди добрые, да разве же вы не видите, что петух-то поднимает соломинку, а не бревно?»
И тотчас очарование исчезло, и люди увидели, в чем дело, и прогнали колдуна с позором. Он же, обозленный этим, сказал про себя: «Хорошо же, я вам отплачу!»
Несколько времени спустя девица, которая открыла людям глаза, праздновала свою свадьбу и шла вместе со всеми поселянами через поле в местечко, где была кирха. И вдруг весь свадебный поезд наткнулся на сильно разлившийся ручей, через который не было ни мосточка, ни бревнышка. Невеста, не будь глупа, тотчас подобрала платье повыше и собралась перейти ручей вброд. И чуть только она вступила в воду, кто-то (а это и был сам колдун) и крикнул около нее насмешливо: «Эй! Где у тебя глаза-то? Или ты это за воду приняла?»
Тут у нее глаза открылись, и она увидела, что стоит, подобравши платье, среди льняного поля, покрытого синими цветами.
Тогда и все поселяне это увидели — и то-то они ее засмеяли!
Трое лентяев
У одного короля было трое сыновей, и все трое были ему одинаково милы, так что он даже не знал, кому из них после смерти свое королевство завещать. Когда пришло время умирать, призвал он их всех к своей постели и сказал: «Милые дети! Я кое-что обдумал, а что обдумал, то и вам открою: тот, кто из вас ленивее окажется, тот и должен после меня королевством править».
Тогда старший сказал: «Ну так, значит, батюшка, королевство должно мне принадлежать: ведь я так-то ленив, что когда лягу в постель и спать задумаю, так мне лень глаза закрыть».
Второй сын сказал: «Нет, королевство принадлежит мне! Я настолько ленив, что когда сяду у огня погреться, то скорее дам пяткам обгореть, нежели ноги от огня отодвину».
