Пастырскую миссию он осуществлял теперь в основном по переписке. В августе он снова разослал циркулярное послание примерно сотне бывших семинаристов. В этом письме стоят слова, как бы предвещающие его собственную смерть.
...
Сегодня я вынужден сообщить вам, что наши братья Конрад Бояк, Ф. А. Прейс, Ульрих Нитак и Герхард Шульце погибли на Восточном фронте… Они опередили нас на том пути, по которому суждено когда-нибудь пойти всем нам. Господь милосердно призывает всех тех из вас, кто сейчас находится на передовой, быть готовыми… Разумеется, Он призовет и вас, и меня в тот час, который назначен Им одним. До того часа, который в руке Божьей, мы все пребудем невредимы даже в величайшей опасности, и из благодарности за такую защиту рождается тем большая готовность откликнуться, когда час настанет.
Как постичь, почему избраны именно те, кого Господь призывает так рано? Разве смерть юных христиан не пробуждает каждый раз чувство, будто Господь отбирает у нас лучшие свои орудия, когда мы более всего нуждаемся в них? Но Господь не ошибается. Быть может, наши братья понадобились Господу для сокрытого от нас служения в Царстве Небесном? Не стоит предаваться человеческому помышлению и стараться узнать больше, чем нам дано. Будем держаться того, что нам известно наверное. Господь призывает домой тех, кого Он любит. «Как благоугодивший Богу, он возлюблен, и как живший посреди грешников, преставлен» (Прем 4:10).
Мы знаем также, что Бог и дьявол ведут в этом мире войну, и что дьявол тоже соучаствует в смерти. Перед лицом смерти мы не должны фаталистически вздыхать «Так угодно Богу», но должны сопоставить эту реальность с той, которая Богу не угодна. Смерть напоминает о том, что мир не таков, каким должен быть: он нуждается в искуплении. Только Христос побеждает смерть. Острое противопоставление угодного Богу и неугодного доходит до кульминации и находит разрешение. Бог попускает тому, чего Он не желает, и с этого момента сама смерть начинает служить Богу. С того момента «угодное Богу» охватывает и то, что Ему неугодно. Бог желает, чтобы смерть была попрана смертью Иисуса Христа. Только крестом и воскресением Иисуса Христа смерть была возвращена под власть Бога и теперь служит Его целям. Это не фаталистический отказ от жизни, но живая вера в Иисуса Христа, который за нас умер и воскрес и может справиться на глубочайшем уровне со смертью. В жизни с Иисусом Христом смерти как общей участи, надвигающейся на нас извне, противостоит смерть изнутри, наша личная смерть, добровольное ежедневное умирание с Иисусом Христом.
Кто живет с Христом, тот ежедневно умерщвляет свою волю. Христос в нас предает нас смерти, чтобы обитать внутри нас. Так наше внутреннее умирание растет навстречу смерти, которая извне. Так принимает свою смерть христианин, и таким образом физическая смерть становится не концом, но полным осуществлением жизни с Иисусом Христом. Мы входим в общность с Тем, кто свою смерть встретил словами: «Свершилось!»497.
Со многими братьями Бонхёффер поддерживал и личную переписку. Один из финкенвальдцев в письме Бонхёфферу признавался, что в пору обучения в семинарии был не в восторге от медитаций, но теперь, на передовой, сознательно вернулся к этой практике и если размышление над текстом ему не давалось, он выучивал эти стихи наизусть. Бонхёффер, вспоминал этот корреспондент, всегда говорил им, что стихи Писания «раскрываются на непредсказуемой глубине. Нужно жить с текстами, и они начнут раскрываться. Теперь я очень благодарен за то, что вы приучили нас к этому»498.
Переписка со столь многими братьями осталась свидетельством верности Бонхёффера своему призванию пастора. Пусть сам он и не был на фронте, он получал известия от сражавшихся братьев, отвечал им словами ободрения и молился за них. Эрих Клаппрот жаловался на холод ниже 40 градусов: «День изо дня мы не можем даже помыть руки, но от трупов идем есть и вновь возвращаемся под ружье. Все силы уходят на борьбу с опасностью замерзнуть: нужно продолжать двигаться, даже когда смертельно устанешь». Клаппрот задавался вопросом, смогут ли они когда-нибудь вернуться домой, к своей тихой и спокойной жизни. Ему это не было суждено: вскоре пришло известие о его гибели499.
Погиб и близкий друг Дитриха Герхард Вибранс: «Его смерть причинила мне такую боль и чувство опустошенности, как если бы я лишился родного брата»500.
Работа Бонхёффера в Исповеднической церкви не прекращалась. Война дала нацистам возможность причинить серьезнейший ущерб Церкви. В конце 1941 года Бонхёффер помог Перельсу составить Обращение к Вооруженным силам:
...
Надежды протестантской церкви на то, что антицерковные меры прекратятся хотя бы на время войны, были горько обмануты… Антицерковные меры внутри страны только усиливаются. У конгрегаций складывается постепенно впечатление, будто несчастья войны и недостаток священников намеренно используются партией и гестапо с целью уничтожить за время войны Протестантскую церковь501.
В документе приводилось множество примеров неправомерных действий режима. Особенно усердствовал против Исповеднической церкви Гиммлер. Даже тех пасторов Исповеднической церкви, кого еще не призвали, вынудили оставить приходы и навязали им «общественно полезную» работу. На допросе гестаповцы обращались с пасторами «как с заведомыми преступниками». Приводился пример глубокой ненависти нацистского руководства к христианам и христианству в целом:
...
Известный мирянин-протестант, чей сын погиб на Восточном фронте, получил издевательскую анонимку. Этот христианин дал объявление о смерти сына с такой формулировкой: «Погиб с верой в своего Господа и Спасителя». Анонимка призывала «позор на весь род ханжей и их дегенеративную кровь», а погибшего высмеивала за веру «в безвестного бродягу-проповедника»502.
В том же документе всех христиан Германии призывали бороться против эвтаназии:
...
Уничтожение так называемых бесполезных жизней стало известно в общинах и уже вырвало жертвы из их рядов. Христиане всех конфессий воспринимают это с глубочайшей тревогой и возмущением, как полное отрицание десяти Заповедей и всех гарантий закона, то есть как безусловно антихристианскую направленность руководства рейха503.
Вторая поездка в Швейцарию
В сентябре Бонхёффер предпринял вторую поездку в Швейцарию по линии абвера. Он вновь встретился с Виссертом Хуфтом. Дело Сопротивления подвигалось туго, поскольку гитлеровские войска пока что успешно прорывались в глубь Советского Союза. Но Бонхёффер смотрел на ситуацию иначе. «Это начало конца», – сказал он, здороваясь.
В. Хуфта это утверждение несколько озадачило: «Начало конца для кого – для Сталина и Советского Союза?» – «Нет-нет, – отвечал Бонхёффер. – Каждая победа только приближает конец Гитлера». Бонхёффер был уверен в том, что счастье скоро отвернется от фюрера. «Из этого ему не выпутаться», – сказал он504.
Но к осени 1941 года рассеялись все надежды заговорщиков на то, что Британия согласится после свержения гитлеровского режима вести мирные переговоры. Война слишком затянулась. Теперь, когда Германия связалась еще и с Россией, Черчилль перестал ее опасаться. Его не интересовал Заговор, даже если таковой существовал. Он занял жесткую позицию – все немцы нацисты – и отказывался выслушать заговорщиков. За немецкое Сопротивление заступался епископ Белл. Он старался довести до сознания британцев, что в Германии есть множество людей, жаждущих ниспровержения Гитлера. В начале года он выступал перед многолюдной демонстрацией и критиковал британское правительство за то, что оно говорит лишь о грядущей победе, не проявляя ни малейшего сострадания к мукам тех, кто живет за пределами Соединенного Королевства. Из бесед с Бонхёффером и Ляйбхольцем Белл почерпнул достаточно информации, чтобы знать, о чем говорит.
