Ученик Бонхёффера Вольф-Дитер Циммерман запомнил необычный вечер в ноябре 1942 года. Он с супругой принимал Бонхёффера в своем маленьком доме под Берлином. Присутствовал и Вернер фон Хэфтен, младший брат Ханса-Бернда фон Хэфтена, который двадцатью годами ранее учился с Дитрихом в одном классе по подготовке к конфирмации в Грюневальде. В Копенгагене, по пути в Фано, Бонхёффер повидался с Хансом-Берндом, а теперь Ханс-Бернд тоже принадлежал к Сопротивлению и участвовал в Кружке Крейсау. Вернер же был теснее связан с заговором: он состоял при Штауффенберге, которому предстояло возглавить заговор 20 июля 1944 года. В доме Циммермана молодой фон Хэфтен спросил Бонхёффера, позволительно ли убить Гитлера. Циммерман впоследствии записал этот разговор.
...
Вернер фон Хэфтен, старый друг моего семейства, служил лейтенантом в Генеральном штабе. Сперва он в основном молчал, а мы не расспрашивали его о службе. Вдруг он повернулся к Бонхёфферу и спросил: «Должен ли я выстрелить? Я могу проникнуть в штаб-квартиру Гитлера, имея при себе револьвер. Я знаю, где и когда проходят конференции. Я могу попасть туда». Его слова напугали нас. Они произвели прямо-таки взрывоопасный эффект, и для начала мы попытались успокоить друг друга. Затем последовала многочасовая дискуссия. Бонхёффер объяснил, что само по себе покушение ничего не даст: нужно добиться определенного результата, смены правительства, изменения ситуации. Бесполезно просто ликвидировать Гитлера, может стать даже хуже. Именно это, пояснил он, затрудняет работу Сопротивления: сначала нужно тщательно подготовиться «на потом».
Фон Хэфтен, член старинного офицерского рода, был человек мягкий, идеалистический, склонный к энтузиазму, но он был также глубоко верующим христианином и придерживался унаследованных традиций. К причастию его готовил сам Нимёллер. И вдруг этот молодой человек раскипятился и никак не мог удовлетвориться «теоретическими выкладками». Он задавал вопрос за вопросом, проникая все глубже, он увидел шанс сделать нечто и хотел знать, следует ли воспользоваться этим шансом. Он все время повторял, что он – один из немногих, кто имеет возможность вмешаться, действовать. Жизнью своей он особо не дорожил. Бонхёффер со своей стороны вновь и вновь призывал его к осторожности: нужен четкий план, нужно продумать все последствия и возможные осложнения, ничего не оставлять на волю случая. Наконец, фон Хэфтен заговорил прямо: «Должен ли я?.. Могу ли я?..». И если прежде он говорил о той вине, которую навлекает на себя человек, не воспользовавшийся шансом, то не меньшей виной обернется поспешность и легкомыслие. Никто не сможет выпутаться из подобной ситуации свободным от вины, но такая вина еще и страдание. Так эти двое беседовали часами, а мы лишь изредка вставляли словечко.
Решение так и не было принято. Вернер фон Хэфтен возвратился на службу, не получив никаких указаний. Ему пришлось выбирать самому. Позднее он сделал свой выбор: в качестве адъютанта Штауффенберга он принял участие в неудавшемся покушении на жизнь Гитлера, и его, в числе прочих, расстреляли вечером 20 июля 1944 года во дворе Генштаба армии на Бендлерштрассе. Свидетели сообщили, что смерть он встретил отважно и хладнокровно558.
Операция «Вспышка»
В январе – феврале 1943 года, покуда гестапо подбиралось к Бонхёфферу и Донаньи, полным ходом шли приготовления к перевороту, назначенному на март. Петля сжималась, но если бы это покушение удалось, заговорщики оказались бы в безопасности. Кодовым названием операции стало слово «Вспышка», поскольку завершиться она должна была вспышкой взрыва на самолете Гитлера, когда он будет пролетать над Минском.
Основными участниками операции были генерал Фридрих Олбрихт, генерал Хеннинг фон Тресков, кузен фон Трескова Фабиан фон Шлабрендорфф, состоявший при нем адъютантом, – он был женат на двоюродной сестре Марии фон Ведемайер Луитгард фон Бисмарк. Шлабрендорфф затем сыграет важную роль в покушении 20 июля 1944 года, уже в качестве адъютанта Штауффенберга. Фон Тресков приходился Марии дядей, Олбрихт способствовал освобождению многих пасторов Исповеднической церкви от военной службы.
Согласно их плану, Шлабрендорфф должен был подложить бомбу в самолет Гитлера в Смоленске, куда фюрер собирался заглянуть 13 марта для краткой инспекции войск Восточного фронта. Спустя годы Шлабрендорфф объяснял: «Придав убийству видимость несчастного случая, мы бы избежали серьезных политических проблем. В те дни у Гитлера все еще имелось множество приверженцев, которые после такого события оказали бы серьезное сопротивление нашему мятежу»559. Генералы собирались объявить о перевороте, как только останки Гитлера рассеются над Минском.
Шлабрендорфф и Тресков перепробовали множество вариантов взрывных устройств, но в итоге доверили честь взорвать Адольфа Гитлера и вместе с ним Миф о фюрере бомбе английского производства. Механизмы немецких бомб слишком громко тикали, а потому их могли обнаружить на борту. Итак, подобрали английскую бомбу: пластиковую взрывчатку размером примерно с книжку, без часового устройства, без фитиля, ни тиканья, ни шипенья. Стоило Шлабрендорффу нажать кнопку, и разбился бы сосуд с едкой жидкостью. Этот химикат должен был проесть проволоку, удерживавшую пружину, и пружина, освободившись, ударила бы по детонатору. Взрыв. Занавес.
Подобным оружием располагал только абвер, поэтому Донаньи следовало доставить его на поезде из Берлина в Смоленск, на Восточный фронт. К тому времени Донаньи завербовал в абвер и Бетге, тем самым избавив его от службы на фронте – очень вовремя, ведь Бетге как раз надумал жениться на Ренате Шляйхер, племяннице Бонхёффера. Бетге позаимствовал у Карла Бонхёффера не раз уже выручавший заговорщиков «Мерседес» и отвез Донаньи к ночному поезду, на котором тот отправлялся в Россию. Доктор Бонхёффер, разумеется, понятия не имел, что его служебный автомобиль используется для перевозки взрывчатки, предназначенной для расправы с Гитлером, не знал об этом и Бетге. Он отвез Донаньи на вокзал, и Донаньи поехал со своей бомбой в Смоленск.
13-го числа Тресков и Шлабрендорфф, имевшие уже при себе бомбу, дважды оказывались так близко от Гитлера, что готовы были нажать на кнопку, но в обоих случаях рядом находились и генералы-руководители заговора, так что пришлось придерживаться первоначального плана и постараться подложить бомбу в самолет. Но как это сделать? Пока что им предстояло нелегкое испытание – обед с фюрером. Спустя годы прекрасно воспитанный Шлабрендорфф вспоминал: «Гитлер за столом – это было отвратительное зрелище. Левой рукой он упирался в бедро, а правой торопливо запихивал в рот смесь из всевозможных овощей, причем он не подносил ее ко рту, но держал руку распластанной на столе, низко наклоняясь к ней и хватая еду ртом»560.
Покуда вождь-вегетарианец столь неэстетично заправлялся своей безбелковой пищей, запуганные генералы-аристократы пытались кое-как поддерживать за столом любезную беседу. Во время этой чудовищно напряженной сцены (многие за столом знали, что для тех, кто полетит с Гитлером, это – последняя трапеза) генерал Тресков как бы между прочим попросил об услуге своего соседа подполковника Хайнца Брандта. Брандт состоял в свите Гитлера, и Тресков хотел-де передать через него подарок – ящичек бренди – своему старом другу генералу Штиффу в Растенберг. Тресков сказал даже, что должен приятелю бренди за проигранное пари. Брандт ответил согласием, и по пути на аэродром Шлабрендорфф передал ему сверток, заранее нажав кнопку и запустив тем самым механизм бомбы. Примерно через полчаса, когда самолет будет пролетать где-то высоко над землей, прозвучит финальный свисток, и Третьему рейху настанет конец.
