Особенно болезненным ударом для послов Мюллера стало открытое, умышленное избрание президента Исповеднического синода Коха во Вселенский Собор Всемирного альянса. Геккель протестовал – озлобленно и тщетно. И все же ему удалось добиться одной маленькой, невинной с виду поправки к резолюции, и это был успех, вполне оправдавший расходы на посылку пронацистской делегации на конференцию: в поправке говорилось, что Совет желает «поддерживать дружеские связи со всеми группами в Немецкой евангелической церкви». Таким образом рейхсцерковь уравнивалась с Исповеднической церковью как одна из «групп», и это лишало резолюцию основного смысла. Парламентская уловка епископа Геккеля свела на нет усилия Бонхёффера объяснить всем, что Исповедническая церковь и есть Церковь Германии, а «немецкие христиане» с их рейхсцерковью – еретики и потому не могут именоваться Немецкой церковью. Последствия этой ошибки – в будущем весьма серьезные – тогда еще не были очевидны. Даже Бонхёфферу казалось, что сделан решительный шаг вперед, а дальнейшие экуменические конференции смогут закрепить этот успех. Все ликовали. Увы, по словам Бетге, экуменическое движение так никогда и не сделало дальнейших шагов навстречу Исповеднической церкви. «Фано, – писал он, – стало не первым этапом, а кратковременной кульминацией»288.
Гёттинген
Прежде чем возвратиться в Лондон, Бонхёффер еще немного попутешествовал. Он наведался в Гёттинген к Сабине и ее семье. Понимая, что положение может в любой момент резко ухудшиться, супруги приобрели автомобиль, чтобы иметь возможность бежать. Скоро такая необходимость и в самом деле появится. Они и так уже часто уезжали из Гёттингена, гостили у родителей Сабины в Берлине, где евреи находились в меньшей опасности. Их дочери, Марианна и Христиана, подвергались порой издевательствам в школе. Сабина вспоминала:
...
Однажды подружка крикнула Христиане через забор: «Твой отец – жид!». Как-то раз перед школой появился плакат с надписью: «Отец евреев – Дьявол». Каждый день наши малышки по пути в школу проходили мимо этой подстрекающей фанатиков надписи. Затем напротив школы появился стенд нацистской газеты Der Stürmer с ее исступленными безумствами. Там содержалась антисемитская пропаганда, фантастические повести о сексуальных преступлениях и садистских ритуалах, которые якобы проводили евреи, сфабрикованные обвинения самого нелепого и непристойного рода. Мимо этой газеты шли на занятия ученики средней школы289.
Дом Ляйбхольцев стоял на улице Герцбергерлан, где жили многие университетские профессора. По воскресеньям штурмовые отряды частенько маршировали мимо них. Много лет спустя Сабина писала: «Я все еще с содроганием вспоминаю их песни: «Солдаты, друзья, вздернем евреев, пристрелим евреев».
Отвага, которую Дитрих проявлял в своем противостоянии наци, в не малой степени питалась любовью к сестре-двойняшке. Из Гёттингена он поехал в Вюрцбург на встречу с руководителями Исповеднической церкви. Как обычно, он взял на себя роль лидера и вдохновителя, убеждал их признать себя Церковью, а не просто движением, заявить об этом громко и без отлагательств. В октябре в Далеме это, наконец, произошло. Исповедническая церковь дорого заплатила за то, что не поспешила с таким заявлением раньше, – это сказалось на конференции в Фано, – и решено было не допускать впредь подобных промахов. Обсуждалось также грядущее рукоположение Мюллера в сан и необходимость обеспечить отсутствие на этой церемонии экуменических фигур.
Наконец, Бонхёффер навестил Жана Лассера в его пролетарском приходе в Артуа (Франция). Сюда же после Фано прибыли многие делегаты конференции в Фано. Некоторые из них вышли на улицу и проповедовали перед прохожими. Лассер удивлялся той легкости, с какой Бонхёффер общался с людьми, столь отличавшимися от него и образованием, и положением: «Он реально проповедовал Евангелие прохожим на улице»290.
Глава 17 Дорога в Цингст и Финкенвальде
Давно пора покончить с богословски обоснованной сдержанностью по отношению к актам государства – в конце концов, это попросту страх. «Говорите за тех, кто не может говорить за себя» – кто в современной Церкви сознает, что это самое малое, чего требует от нас Библия?..
Восстановление Церкви зависит от нового вида монашества, которое не имеет с прежним монашеством ничего общего, кроме бескомпромиссного ученичества, следования Христу по заветам Нагорной проповеди. Настало время собрать людей и осуществить это.
Дитрих Бонхёффер
Вернувшись в Лондон, Бонхёффер задумался над следующим своим шагом. Собственные таланты и семейные связи открывали перед ним множество путей, и он предпочитал испробовать их, не ограничиваясь сразу чем-то одним.
В том году руководители Исповеднической церкви уже задумались над необходимостью открыть собственные семинарии. Рейхсцерковь требовала от всех университетских студентов-богословов подтверждения чистоты арийской расы. В июне Якоби и Хильдебрандт предложили поручить руководство семинарией Исповеднической церкви Бонхёфферу, и месяцем позже Нимёллер сообщил ему, что тот может с января возглавить семинарию в округе Берлин-Бранденбург, но, похоже, к этому душа Дитриха не лежала. Президент Синода Кох предпочел бы оставить его в Лондоне, однако если Бонхёффер хотел продолжить занятия в Берлинском университете, требовалось срочно принять решение, ведь отпуск не мог длиться вечно. И хотя академическая карьера утратила в его глазах прежнее очарование, Бонхёффер не был готов окончательно распрощаться с ней. 11 сентября он писал Эрвину Суцу:
...
Я безнадежно разрываюсь между желанием остаться здесь, съездить в Индию и вернуться в Германию, чтобы возглавить семинарию для проповедников, которая там скоро откроется. Я утратил веру в университеты, да и никогда не питал к ним особой приверженности, чем обижал вас. Ныне образование нового поколения богословов полностью сосредотачивается в церковных, как бы монастырских школах, где доктрина в чистом виде, Нагорная проповедь и поклонение Богу воспринимаются всерьез, как они не воспринимаются (а в нынешних обстоятельствах и не могут восприниматься) университетами. Давно пора покончить с богословски обоснованной сдержанностью по отношению к актам государства – в конце концов, это попросту страх. «Говорите за тех, кто не может говорить за себя» – кто в современной Церкви сознает, что это самое малое, чего требует от нас Библия?291
Неделю спустя решение было принято: он станет директором вновь образованной семинарии Исповеднической церкви, однако приступит к работе только весной. Бонхёффер хотел подготовиться к работе, объездив Англию и присмотревшись к различным христианским общинам. Затем он собирался в Индию к Махатме Ганди, о чем давно уже мечтал, но теперь этот план вписывался в общее видение той жизни, которую Бог предназначил для христиан. Борьба в Церкви разгоралась, политическая ситуация становилась все тяжелее, и Бонхёффер хотел знать, не является ли нынешним призванием Церкви нечто подобное методам мирного социального сопротивления, которым учил Ганди. Не так ли следует вести борьбу ему и другим христианам? Не самообман ли – стремление выиграть в текущей внутрицерковной борьбе в той форме и в том смысле, в каком сейчас велась эта борьба?
