В своем письме Рёсслер уговаривал членов Немецкой евангелической церкви за рубежом не присоединяться к Исповеднической церкви, аргументируя этот совет тем, что в случае победы Исповеднической церкви «внутрицерковная борьба приведет к возникновению независимых церквей, как в США, и прочная связь, существовавшая со времен Лютера между Евангелической церковью и немецким государством, будет утрачена». Разумеется, Бонхёффер был знаком с американской системой и весьма ее одобрял: куда лучше такой свободный союз церквей, чем пребывание в единой Церкви, переставшей быть Церковью. Не упустил Рёсслер из виду также и то, что присоединение к Исповеднической церкви вполне может оставить зарубежного пастора без жалованья. Он писал:
...
Я вполне понимаю внутреннее ощущение многих коллег по служению, которые склоняются к Исповеднической церкви и не видят причины не уступить этому влечению. Но при нынешнем положении вещей этот выбор станет ударом в спину иностранного отдела как раз в тот момент, когда, сознавая свою ответственность за судьбы немецкого протестантизма во всем мире, этот отдел ищет правильное решение для всей Церкви, в результате которого удалось бы избежать полного развала того, что существует ныне… Демонстративные шаги отдельных общин диаспоры причиняют ныне больше вреда, чем пользы, не говоря уж о том, что зарубежные общины, вмешиваясь во внутрицерковную борьбу, происходящую в Германии, вполне могут навлечь на себя обвинение в предательстве и не так-то легко будет очиститься от этого обвинения301.
Циническое использование известной политической метафоры Dolchstoss («удара в спину») и обвинение в измене возмутили Бонхёффера, и этот славившийся своей сдержанностью человек ответил 20 ноября на редкость эмоциональным письмом.
...
Мой дорогой Рёсслер – и вот мы снова сошлись! В столь официальной форме и вновь по разные стороны баррикады… Право же, я никак не мог ожидать такого – чтобы вы прислушались к обольщениям Геккеля… Пустили в ход даже эту ходульную дешевку, «предательство отечества». Чтобы вы, словно невинный юнец, поддались пению сирен – я просто поражен и завидую вашей наивности. Я был когда-то, и довольно долгое время, столь же доверчив по отношению к иностранному отделу, пока не узнал его ближе… Путь Геккеля… это путь ловкого маневрирования, но это не путь веры… Аргументы в пользу линии Геккеля я знаю наизусть, но сама линия – ложь. Не мы наносим «удар в спину» иностранному отделу, но иностранный отдел предает зарубежные общины псевдоцеркви и под каким же предлогом? Чтобы пасторы получали от нее жалованье!302
Особенно возмутил Бонхёффера тот факт, что Геккель, все время внешне соблюдавший нейтралитет и вроде не блокировавшийся с «немецкими христианами», явился в Берлинский собор и благословил назначение Мюллера рейхсепископом.
...
И это вместо того, чтобы отказаться сотрудничать с силами тьмы – что общего у Христа с Велиаром?.. От каждого сейчас требуется одно – немедленное, без компромиссов «Нет». Нет больше общения между нами и такой Церковью, и мы должны ясно об этом сказать. Мы достаточно долго выжидали… Я знаю и могу подтвердить надежным свидетельством коллеги, что Геккель сказал одному из сотрудников: он должен стать «немецким христианином»! Он защищал новый режим в Церкви и будучи здесь, и перед нашими экуменическими собратьями… Он требовал от меня письменного обязательства прекратить всякую экуменическую деятельность. С этой целью он вызвал меня в Берлин, но подписи моей, разумеется, не получил! Если по-настоящему всмотреться в вопрос о «всей Церкви» и ее цельности, станет ясно, что как раз во имя цельности Церкви иностранный отдел не смеет сохранять связи со столь нехристианским церковным режимом… Нет разумного оправдания такого рода тактике, когда речь заходит о принципиальном для веры решении, а именно об этом сейчас идет речь. Мы в Лондоне уповаем, что приняли соответствующее решение, и отныне чувствуем уверенность и спокойствие, как бы ни развивались дальше события303.
Другого пути уже не было. Все слишком обострилось.
...
А теперь личный вопрос: просил ли Геккель вас написать это письмо или же он знал, что вы взялись его написать? Оно столь явно направлено против нас, лондонских, что трудно не заподозрить участие Геккеля. Нам также кажется, что надпись на конверте напечатана на машинке иностранного отдела! Я весьма сожалею о том, что вы вступили в подобный союз… У меня складывались поначалу хорошие отношения с Геккелем, почти дружба, так что нынешняя ситуация вдвойне болезненна для меня. По-человечески мне его пронзительно жаль. Но тут ничего не поделаешь: наши пути разошлись. И теперь я искренне опасаюсь и за нашу с вами дружбу, которую подобное разделение тоже ставит под угрозу. Вот почему я спрашиваю: нет ли возможности нам встретиться и поговорить? Мы могли бы все прояснить!
Жду вашего ответа в скором времени. Наилучшие пожелания супруге.
Всегда ваш – Дитрих Бонхёффер304.
Рёсслер ответил 6 декабря. Эта переписка дает редкую возможность заглянуть в личную затрагивающую душевные струны сферу политической борьбы внутри Церкви. Рёсслер, судя по его письму, отнюдь не был бездумным партийным функционером.
...
Дорогой мой Бонхёффер,
Я начну ответ с конца: могли бы вы стать другом и оставаться другом коммуниста? Да! Француза? Да! Мусульманина, индуиста, язычника-батака? Думаю, что смогли бы. А другом христианина, немца, «предавшего Евангелие»? Нет, я себя таковым не считаю, но я всей душой протестую против того, чтобы нынешние отношения между противоборствующими сторонами в Церкви рассматривались в свете стиха 10:35 Евангелия от Матфея [37] . Возможно, нас разделяет бездна, и все же этот спор не может разорвать родственные отношения и узы дружбы. Мы находимся на разных полюсах в умственных вопросах, но не в вере! Итак, даже будь вы фанатичным приверженцем Исповеднической церкви… Я бы не видел в этом причины рушить наши с вами отношения. Не вижу в этом никакого смысла. Слишком невысоко я ставлю интеллектуальные баталии по сравнению с тем, как высоко я ценю подлинную тайну нашего призвания и исторической миссии, чтобы думать иначе.
2. Разумеется, я составлял окружное послание в согласовании с Геккелем и с целью помочь собратьям за рубежом разобраться в этой борьбе и в позиции властей нашей Церкви. Я ни в малейшей мере не стыжусь такого «альянса», даже если он навлекает на меня подозрение в излишней амбициозности…
3. Если уж вы именуете меня невинным юнцом, то я готов назвать вас наивным дитятей: как можно отождествлять Исповедническую церковь с Христом, а администрацию Мюллера с Велиаром? Лишь однажды в своем письме вы признали, что Исповедническая церковь может также превратиться в тактический маневр, к которому присоединятся всякого рода люди. Неужели не видно, что это уже произошло, что сюда вошли самые разные умы, от [теологически либеральных] неопротестантов до [консервативных фундаменталистских] сект освящения и фанатиков исповеданий и все они работают совместно? Исповедническая церковь ничуть не более истинная, чем Немецкая Христианская Церковь – истинная Церковь спрятана внутри каждой из них»305.
