На следующее утро Бонхёффер возвратился в Нью-Йорк и посетил Всемирную ярмарку в Квинсе. Он провел день там, среди толпы народа. В тот вечер он вновь с радостью обрел в своей комнате уединение для размышления и молитвы. В дневнике он записал: «Менее всего человек одинок, когда он один». Он набросал также свежие впечатления от Нью-Йорка: «Насколько же Нью-Йорк чище Лондона! В метро и на улицах не курят. Технически тоже он более современен, в метро повсюду вентиляция. И насколько же он более интернациональный по сравнению с Лондоном. Из людей, с которыми я общался сегодня, половина говорила на чудовищно ломаном английском»411.
На следующий день, в субботу, Бонхёффер вновь остался один. Большую часть дня он провел за работой в библиотеке «Юниона». Он изучал выпуски Christian Century , готовя собственную статью, но мечтал при этом о письме из Германии, которое принесло бы ему известия о тамошней ситуации. Никогда прежде он не испытывал подобного смятения. Он был совершенно растерян, не знал, куда податься. Он был словно отрезан от самого себя, большая часть его осталась за океаном, по улицам Нью-Йорка бродил лишь призрак былого Бонхёффера.
...
Это почти непереносимо… Ныне Слово Божие гласит: «Се, гряду скоро» (Откр 3:11). Нельзя терять время, а я растрачиваю дни, недели. Во всяком случае, так мне сейчас кажется. Я твержу себе: «Удрать сейчас в Америку было слабостью и трусостью». Смогу ли я здесь сделать хоть что-то существенное? Тревожные политические новости из Японии. Если прямо сейчас начнутся пертурбации, я непременно вернусь в Германию. Я не могу оставаться сам по себе, вне [Германии]. Это совершенно очевидно. Вся моя жизнь там412.
Следующий день – воскресенье. Тревога, поиски мира и ответа на неотступный вопрос, продолжались. Из западных окон «комнаты пророка» Бонхёффер видел возносившуюся над крышей семинарии статую архангела Гавриила с трубой. Гавриил на шпиле церкви Риверсайда был обращен лицом к северу. Бонхёффер знал, что теплохладная либеральная проповедь в Риверсайде не совпадет с его настроением и уж тем более не станет тем проводником, через посредство которого Господь поговорит с ним о его положении, но не мог же он не пойти в воскресенье в церковь, находившуюся в каких-нибудь ста шагах от него! Нужно было хотя бы пригубить эту безвкусную либеральную водицу.
Церковь Риверсайда построил для Гарри Эмерсона Фосдика Рокфеллер, в 1930 году она открылась с большой помпой. В 1939 году Фосдик все еще славился в Штатах как лучший из либеральных проповедников, Риверсайд был оплотом американского богословского либерализма [44] . Бонхёффер стремился услышать Бога в проповеди Его Слова, даже если форма проповеди не соответствовала его предпочтениям. Но к тому, что он услышал тем утром в Риверсайде, он отнюдь не был готов. Проповедь была на слова Джеймса – не Джеймса-Иакова, автора новозаветного послания, а философа Уильяма Джеймса, чьи труды Бонхёффер изучал девятью годами ранее. При всей своей терпимости и душевной щедрости Бонхёффер понял, что в поисках Божьего Слова он попал не туда. «Совершенно невыносимо», – записал он в дневнике. Пустая и ничтожная проповедь вывела Бонхёффера из себя, в дневнике он изливает свое отвращение.
...
Все сплошь – респектабельное, самодовольное, самоудовлетворенное религиозное действо. Такого рода идолопоклонническая религия поощряет плоть, кою Слово Божие удерживало в повиновении. Подобные проповеди ведут к либертинизму, эготизму, равнодушию. Неужели никто не понимает, что с таким же успехом можно было бы обойтись без «религии»?.. Возможно, англосаксы набожнее нас, но уж никак они не могут именоваться лучшими христианами, если до сих пор поощряют такие проповеди. Не сомневаюсь, что если Господь еще присутствует здесь, в один прекрасный день буря сметет эту религиозную ярмарку… Перед настоящим богословом здесь стоят огромные задачи. Но лишь сами американцы могут устранить весь этот мусор, а до сих пор ни один из них за это, по-видимому, не взялся413.
В поисках Слова Божьего Бонхёффер удалился к себе в комнату и взялся за тексты на каждый день, «Девизы» моравских братьев. «Какая прекрасная подборка на сегодня! – писал он. – Пс 118:115; Мф 13:8». Эти стихи вернули ему бодрость. Первый: «Удалитесь от меня, беззаконные!», второй – «Иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать»414. Он вновь просидел целый день один, тоскуя о своих братьях во Христе.
...
Теперь я начинаю понимать, сколь счастлив я всегда был, находясь в компании братьев! А Нимёллер уже два года один. Только представить себе! Какая вера, какая дисциплина, сколь очевидно действие Бога!415
Бонхёфферу тоже предстоит провести два года в одиночном заключении, а Нимёллер к концу войны проведет в тюрьме восемь лет! Но это в будущем. Пока что Дитрих взывает о мире и Слове. Он вновь вышел из здания семинарии и прошел семь кварталов к югу по Бродвею, до другой церкви. Здешнего настоятеля, доктора Маккомба, сторонники Фосдика считали закоренелым фундаменталистом, но там Бонхёффер обрел то, чего искал.
...
Вот теперь день завершился благополучно. Я еще раз сходил в церковь. Пока существуют одинокие христиане, должны быть и службы. Великая поддержка – после нескольких тихих, одиноких дней сходить в церковь и там принять участие в совместной молитве, совместном пении, совместном слушании. Потрясающая проповедь (пресвитерианская церковь на Бродвее, д-р Маккомб) о «нашем подобии Христу». Совершенно библейская проповедь, особенно удались разделы «мы безупречны, как Христос» и «мы искушаемы, как Христос»416.
Найти библейскую проповедь в Нью-Йорке, в тот самый день, когда он так отчаянно жаждал услышать голос Бога, и впрямь было ответом на его молитвы. Здесь, в «фундаменталистской» пресвитерианской церкви на Бродвее он услышал проповедь на Слово Божие. В тот критический момент Бонхёффер неожиданно для себя встал на сторону так называемых «фундаменталистов», а не их противников в Риверсайде и «Юнионе». О церкви Маккомба он восторженно писал: «Когда-нибудь она сделается оплотом сопротивления, когда риверсайдская церковь закоснеет в поклонении Ваалу. Эта проповедь воодушевила меня»417.
Он раскаивался в своих антиамериканских настроениях последних дней и дерзновенно отождествлял фундаментализм с Исповеднической церковью. Здесь шла борьба против разлагающего влияния богословов «Юниона» и Риверсайда, а дома шла борьба против рейхсцеркви. Сравнение, конечно, ошарашивает, но Бонхёффер имеет в виду примерно вот что: церковь Риверсайда оказалась в изоляции, как в Германии – его собратья.
...
Проповедь открыла мне Америку, о который я ранее и не подозревал. Если бы не это, я бы закоснел в крайней неблагодарности за ту защиту, которую предоставил мне сейчас Господь. При моей внутренней потребности и настроенности неустанно думать о братьях и об их деле, я чуть было не забросил здешнюю работу. Мне все еще нужно искать равновесие. Павел пишет, что «неустанно» думает в молитвах о своей общине, но это не мешает ему всецело сосредотачиваться на текущих задачах. Я должен научиться этому. Вероятно, это придет лишь с молитвой. Боже, даруй мне в ближайшие недели ясность относительно моего будущего и сохрани меня в общности молитвы с братьями418.
