Ну и ну! Она цитировала мои слова, будто я — знаменитый адвокат или другая важная шишка. Но я никогда не мечтал об адвокатской карьере.
— Если уж на то пошло, — разъярился король, — тебя должен был разбудить тот, кто тебя по-настоящему любит. И где она, твоя настоящая любовь?
— Вот! — крикнула Талия, указывая на меня. — Джек. Он меня любит... Должен любить.
За столом стало тихо. Знатные персоны перестали жевать. Король явно не привык, чтобы на него кричали. С того конца, где сидели феи, послышался тихий голосок:
— Он никак не может быть ее настоящей любовью. Но какие силы так исказили мое заклинание?
Фея превратилась в птичку, вспорхнула под потолок и исчезла. Вторая полетела следом.
Король был просто шокирован. И опять мне пришлось спасать положение.
— А не хотите ли послушать мой айпод, ваше величество? — спросил я.
— Что такое или кто такой этот айпод? — с подозрением спросил король Луис.
— Это такой... такая... музыкальная шкатулка. Только совсем маленькая. В ней много музыки. Вы любите музыку?
— Я обожаю музыку, — сказала Талия.
— Когда-то любил... лет триста назад, — вздохнул король и опять сердито посмотрел на Талию.
Я полез в карман за плеером. Хорошо, что в этом дурацком камзоле есть карманы. И конечно, хорошо, что я не забыл взять с собой айпод. Конечно, их величеству подошло бы что-нибудь из классики. Может, григорианские хоралы. Но у меня на плеере — только классический рок и несколько песен «Битлз», которые особенно нравятся моей сестре. Я перелистал меню и выбрал «Yes-terday».
— А теперь вставьте вот эти пуговки в уши, — сказал я королю.
— Себе в уши?
«Ну не королеве же, если ты собрался слушать музыку!»
— Да. И тогда вы можете слушать, никому не мешая.
Последние слова король не понял, но послушно надел наушники.
— И что дальше?
— Теперь нужно нажать вот эту кнопочку. Разрешите, я вам помогу.
Я наклонился и нажал кнопку пуска. Король опасливо поглядывал на меня.
— Он нас слышит? — шепотом спросила Талия.
Я ответил, что он сейчас слышит только музыку и пение. Тогда она повернулась к матери:
— Мам, скажи отцу, чтобы перестал злиться на меня. Я же не виновата.
— Ох, Талия, — вздохнула королева и покачала головой.
— Значит, и ты тоже против меня? Ненавижу такую жизнь! Убежать бы куда-нибудь.
Она повернулась ко мне:
— Слушай, а как ты сюда добрался? Как ты попал в Эфразию?
— Я же тебе рассказывал. Мы с Трэвисом продирались через ежевичный лес.
— Это я помню. А как ты добирался в Европу из... Флориды?
Ответить я не успел. Король вытащил наушники.
— Как я тоскую по вчерашнему дню, — со вздохом произнес он, повторяя строчку из «Yester-day». — Это что же, молодой человек, — обратился он ко мне, — в твоем столетии нашли способ сохранять музыку и человеческий голос в крошечной коробочке? И это можно слушать, никому не мешая? Не надо одеваться подобающим образом, куда-то идти? Значит, в твоем времени... которое волею ужасных событий стало и моим... каждый человек может жить в своем собственном мире?
Я кивнул:
— Правда, это круто?
Король молча вернул мне айпод. Важный дядька, сидевший напротив меня, тоже был бы не прочь послушать, но не осмеливался попросить.
— Никакие диковинные вещицы не заменят человеку времени, в котором он родился и прожил много лет, — с очередным громким вздохом продолжал король. — Я должен был бы умереть еще триста лет назад. Да, должен был бы, — повторил он, сверкнув глазами на Талию. — Я бы прожил в своем времени, если бы ты слушалась родителей и не самовольничала.
— Тысяча чертей! — не выдержала Талия.
— Талия, не смей ругаться! — одернула ее мать.
— Хочу и буду, мамочка! Мне надоело быть послушной. Что толку от моего послушания? Пусть отец сердится на меня, но мне противно видеть, как он относится к нашему гостю. Мы все перед Джеком в долгу. Если бы он меня не поцеловал...
— Что-что? — загремел король.
Получается, он об этом не знал?
— П-поцеловал меня. Потому я и проснулась. Вы все должны...
— Ты! — дрожащим пальцем указал на меня король. — Ты, простолюдин, посмел воспользоваться тем, что моя дочь спала...
— Я же не знал, что она принцесса. Послушайте, ваше высочество... величество... господин король!
Я встал, отодвинув стул:
— Простите. Мне лучше уйти.
Я попятился задом и налетел на слугу, держащего поднос с грибами. Надо убираться отсюда, пока в рыжую голову короля не взбрело приказать забить меня камнями. Или что у них тут делают в подобных случаях?
— Нет! Ты никуда не пойдешь. Ты обесчестил мою дочь.
— Я ничего с ней не делал. Поцеловал, и все.
— Ты прав, отец, — встряла Талия. — Он меня обесчестил.
— Что-о? — завопил я. — Да я... я почти до тебя не дотрагивался.
Мне очень хотелось высказать этой взбалмошной принцессе все, что я о ней думаю, но я старался не выпускать эмоции наружу. Каждое слово может обернуться против меня.
— Скажи отцу правду... избалованная девчонка!
Упс! Вырвалось все-таки!
Она сверкнула на меня глазами (у них это фамильная черта).
— Да. Я обесчещена. И мне не остается иного, как выйти замуж за этого парня и немедленно уехать с ним во Флориду.
— Жениться на тебе? Же...
— Это невозможно! — заявил король.
— Почему? — удивилась Талия. — Все принцы, за которых я могла бы выйти замуж, давным-давно мертвы. Ты не желаешь меня видеть.
Король подал знак стражникам. Они схватили меня за руки.
— Этот юный чужестранец — преступник, особо опасный для короны и государства. Этот негодяй посмел воспользоваться тем, что принцесса находилась во сне, и... обесчестил ее. Смерть для такого мерзавца — еще слишком мягкое наказание.
Значит, из-за стола — и на плаху?
— Но послушайте! Я... я ничего не делал с вашей дочерью. Я не трогал ее!
— Отведите его в королевскую темницу, и пусть дожидается, пока я не изберу для него надлежащее наказание.
Я был зол на Талию. Мне даже не хотелось на нее смотреть, но спасти меня сейчас могла только она.
— Объясни отцу. Скажи ему. Ну пожалуйста.
— Я не знаю, что и сказать, — растерянно пожала плечами она.
