Вместо ответа Джек засмеялся и покачал головой.
— Это... колдовство? Я думала, он далеко. А он спрятался внутри твоей коробочки.
— Трэвис, ты слушаешь?.. Ничего особенного. Принцесса немного испугалась.
Он посмотрел на меня.
— Трэвиса внутри нет.
— Не надо меня обманывать. Он там.
— Трэвис, объясни принцессе, где ты сейчас находишься.
— Я в гостинице, пытаюсь выспаться. Твои стражники довезли меня только до ежевики. Дальше ехать отказались. Пришлось мне опять продираться. Я сразу же сообщил в полицию, чтобы вытащили Джека, но мне сказали, что никакой Эфразии не существует.
— Они еще не знают про Эфразию, — сказала я.
Джек неопределенно пожал плечами и забрал у меня телефон.
— Слушай, Трэвис, обеспечь мне прикрытие. Договорились? Мне нужно оставить принцессу наедине с телефоном... На несколько часов... Да, перезвони мне через минуту. Я хочу показать ей, как обращаться с этой штучкой.
Джек вернул мне телефон. Через мгновение овальная коробочка запрыгала у меня в руках, и чей-то сердитый голос — это был совсем не голос Трэвиса — стал что-то от меня требовать. «Сделай мне это! Сделай мне это!» — повторял он.
Телефон сам собой выпал у меня из рук.
— Кто это такой? Что я должна ему сделать? — закричала я.
Джек успел поймать телефон.
— Слушай, Трэвис. Принцесса тут немного шокирована... ну, ты знаешь, какой у меня вызов. Я сейчас оставлю только виброзвонок, а ты позвони снова... Да, знаю.
Я вдруг отчетливо поняла, что эти молодые люди решили надо мной подшутить. Услышав это, Джек только усмехнулся.
— Не бери в голову, — бросил он.
— Чего не брать?
— Да это... выражение такое. Словом, не относись ко всему слишком серьезно.
Он что-то сделал с телефоном и снова подал мне.
— Теперь слушай внимательно. Когда Трэвис позвонит, эта штучка начнет дрожать. Только ни в коем случае не бросай телефон. Он тебя не укусит. Раскрой. Скажи «Алло» и веди разговор дальше. Поняла? Только не бросай.
Я кивнула.
— Повтори. Чего нельзя делать, когда телефон зажужжит?
— Бросать.
Неужели я кажусь ему такой дурочкой? Наверное, так оно и есть.
Вскоре его коробочка снова зажужжала. Мне неотвратимо захотелось бросить телефон, но я удержалась.
— Что теперь? — спросила я.
— Открой его. Я открыла.
— Теперь поднеси к уху и скажи: «Привет, Трэвис!»
Я поднесла к уху и сказала:
— Привет, Трэвис!
— Привет, Талия! Скажи Джеку, что он мне задолжал...
Я в точности передала Джеку всю последовательность слов, совершенно не понимая их значения. Он посмотрел на часы.
— Нам пора. Первый опыт прошел успешно. Теперь попрощайся с Трэвисом.
— До свидания, Трэвис.
— До свидания, принцесса, — послышалось из коробочки.
— А теперь закрой телефон. Видишь, как все просто.
Джек нашел небольшую рощицу и сказал, что это наиболее удобное место для ожидания. Шкатулку он спрятал под грудой листьев, чтобы ее не украли. Должно быть, разбойников во времени Джека стало еще больше, если принцессе опасно выйти в подобающем платье и с драгоценностями.
Телефон он оставил мне.
— Если позвонит Трэвис, ответь ему. А другим не отвечай.
— Но как я узнаю, что это Трэвис?
Джек стал что-то мне объяснять. Наверное, в его времени это считалось вполне простым, раз даже такой шут, как Трэвис, разбирался в подобных вещах. Но я ничего не понимала. Мои глаза остекленели. Со мной это происходило всякий раз, когда госпожа Брук читала мне «Проповеди для юных дам», написанные проповедником Фелпсом.
Джек это заметил.
— Не напрягайся, — сказал он. — Все равно никто не позвонит.
И ушел, оставив меня ждать.
У меня не было ни книги, ни чего-нибудь другого, что позволило бы скоротать время. И я стала слушать голоса птиц. В детстве отец научил меня различать крики ласточек, вслушиваться в утреннюю песню жаворонка. Я поймала себя на том, что уже скучаю по родителям. Но солнце поднималось из-за горизонта, мир наполнялся новыми красками, и тоска по отцу с матерью сменилась ощущением свободы. Второй раз в жизни я испытывала это блаженное чувство. Никто не твердил мне, что надеть, что делать и чего не делать. Я никому не должна была говорить учтивых фраз.
Но и постоянное уединение — это тоже плохо. Оно незаметно переходит в одиночество.
Песня жаворонка смолкла. Солнце (все время путаюсь, как его называли древние — Гйперион или Гелиос) продолжало свой путь по небу. Вскоре к птичьему щебетанью добавились иные звуки. Они всё нарастали. Происхождения их я не знала, но назвать их приятными не могла. Казалось, что железо бьется о другое железо. Ничего подобного в Эфразии я не слышала. Я вдруг поняла, что не хочу и боюсь узнавать, откуда эти звуки.
Меня снова обдало волной жгучей тоски по дому. Я тосковала даже по нотациям госпожи Брук.
Я еще могла вернуться.
В замке уже проснулись и обнаружили мое отсутствие. Вскоре отец пошлет стражников и слуг искать меня. Госпожу Брук будут обвинять в том, что не уследила за принцессой. Отец пообещает награду тому, кто найдет меня и приведет или привезет в замок. Совсем как в романе.
Если я пущусь в обратный путь и приду, уставшая и исцарапанная, может, отец сменит гнев на милость и простит меня... Я знала, что меня ждет потом. За мною будут неусыпно следить, как за маленькими детьми или слабоумными стариками. Моя жизнь станет тяжелее, чем была.
Нет. Дорога назад мне закрыта. Только вперед. Я должна отправиться во Флориду, навстречу своей судьбе.
Я смотрела на горизонт и зевала. Глаза смыкались сами собой. Еще бы: я не спала всю ночь. Сначала вызволяла Джека из тюрьмы, потом этот тяжелый путь через ежевичный лес. Я решила, что со мной ничего дурного не случится, если я немного вздремну.
Проснулась я от странного шума. Вначале я подумала, что кто-то обнаружил мое укрытие. Потом вспомнила: это телефон. Если он дрожит, кто-то... звонит (до сих пор я считала, что звонить можно только в колокол или в колокольчик). Я открыла крышку и увидела слово «Амбер». Что это такое? Драгоценный камень? Забыв о наставлении Джека, я все-таки нажала кнопку.
— Алло!
— Кто это? — спросил настойчивый женский голос.
И что теперь делать?
— Кто это? — повторила женщина.
— Талия, — ответила я, не став сообщать ей своего титула.
