Я очень любила эту легенду.
— Не понимаю, почему ни у кого не получалось, а у Артура получилось? — спросил Джек.
— Потому что ему было суждено стать королем. Судьба. Джек, ты веришь в судьбу?
— Не знаю.
— А разве ты сомневаешься, что это судьба привела тебя в замок? Может, тебе было суждено разбудить меня?
Я ждала его ответа. Если он поверит в судьбу, то поверит и в то, что сам является моей судьбой. Я сидела, подставляя лицо ветру. Дети закончили свою игру. Вдруг кто-то из них заметил, что сад преобразился.
— Надо же, а там сорняки выпололи, — удивился один мальчик.
— Круто, — подхватил другой.
Я ждала, что скажет Джек.
— Не знаю, — наконец сказал он.
— Ты не знаешь?
Слова вылетали из меня, как пушечные ядра. Услышав их, несколько юных игроков задрали головы.
— Но что ты думаешь по этому поводу? Ты ведь должен что-то думать. Не постоянно, но хоть время от времени!
Бесполезно! Напрасно я верила, будто Джек — моя любовь и моя судьба. Он совершенно не думает обо мне. Я видела, как увлеченно следил он за игрой в мяч. Игра была ему интереснее меня.
— Забудь об этом. Я спросила просто так.
— Но ты же помешала мне договорить. Я хотел сказать, что не уверен насчет судьбы. Я даже не знаю, существовал ли такой король Артур или все это — пустая выдумка.
Я вздохнула, и не потому, что обожала роман «Смерть Артура», а потому, что Джек совершенно не понимал, о чем я говорю.
— Но зато я точно знаю: после встречи с тобой все изменилось. Я сам изменился. Мне нравится сидеть здесь, на дереве. Сколько раз я хотел сюда поехать, и постоянно что-то мешало. На разные дурацкие вечеринки время находил, а на то, чтобы съездить сюда, не мог. Ты заставила меня вспомнить про этот сад. Я не знаю, было ли мне суждено тебя разбудить, или это просто обыкновенное везение. Но я рад, что разбудил тебя.
— Ты рад?
Он кивнул.
— Помнишь, я говорил тебе, что не хочу подчиняться воле отца? Но я знал, что все равно сделаю так, как надо ему. Брошу этот колледж, поступлю в университет, который он одобряет. Там буду отличником по тем предметам, которые он считает важными. Потом пойду к нему работать и снова буду делать то, что он скажет. И однажды проснусь и пойму: мне уже шестьдесят лет, а я еще не принял ни одного самостоятельного решения.
Он говорил тихо. От него пахло землей. Ее запах смешивался с запахом ветра, и оба запаха были очень чистыми.
— А теперь? — спросила я.
— А теперь я, наверное, этого не сделаю.
Здесь Джек должен был бы сказать, что это я изменила его жизнь и что он любит меня. Но он этого не сказал. Слишком застенчив? Или слишком молод для таких слов? А может, ему страшно после истории с Амбер?
Или все гораздо проще и он меня не любит?
Самое ужасное, что я уже влюбилась в него и продолжала влюбляться все сильнее. Но мои чувства ничего для него не значили. Что же получается? Я, принцесса Талия, влюбилась в парня, который не отвечает мне взаимностью?
Телефон Джека подал сигнал. Он полез в карман, достал телефон, нажал на кнопки и сказал:
— Нам пора домой. Мерилл прислала эсэмэску. Отец приезжает, и у нас будет семейный обед.
— Неужели? — спросила я, пытаясь загнать поглубже снедавшие меня мысли. — Я давно хотела познакомиться с ним. Да и ты сможешь обговорить с отцом кое-какие вопросы.
«Кое-какие вопросы» — это надежды и устремления Джека. Мне ли говорить об этом, когда я убежала от своего отца? И все же мне казалось, что тем, кто не родился в королевской семье, легче достичь понимания. Возможно, в семье Джека существует давняя традиция и сыновья наследуют путь отцов. Но выбор рода занятий разительно отличается от престолонаследия. Нарушив традицию, Джек огорчит лишь своих близких, а не все королевство.
— Обговорить? — усмехнулся Джек. — Может быть. Слезть сумеешь?
Я посмотрела вниз, и голова опять закружилась.
— Думаю, да, — сказала я.
— Если упадешь, я тебя поймаю. Или можешь падать прямо на меня.
Джек слезал первым. Я за ним. Слезать было труднее, но обошлось без приключений. Когда мы достигли земли, я спросила:
— А что такое садовый клуб?
— Какой еще садовый клуб?
— Помнишь, Мерилл рассказывала, что среди машин, которые вы обстреливали яйцами, была машина президента маминого садового клуба?
Джек кивнул.
— Клуб для женщин, которым нравится работать в саду.
— Так значит, твоя мама любит растения?
— Наверное.
— И ты никогда не говорил ей, что тебя тоже интересуют растения?
— Никогда... — Он заерзал на месте. — По-моему, ей все равно. Отцу хочется, чтобы я занимался его делом. Он в семье главный.
— Тогда ты не знаешь первейший секрет женщин! — засмеялась я.
— Какой еще первейший секрет?
— Даже в мое время мы знали, что мужчины совсем не главные. Им нравится думать, что они главные. Но в том, что касается серьезных дел, женское влияние очень сильно. Часто бывало: вечером отец объявлял свою «непреклонную волю». А наутро все менялось. Сначала я не понимала, потом догадалась: это постаралась моя мама. Тихо, без громких заявлений, но зато успешно. И не потому, что маме хотелось показать свою власть. Она уберегала королевство от отцовских опрометчивых решений.
Джек задумался.
— Значит, ты считаешь...
— Я считаю, что мама — твоя возможная союзница. Это и есть дипломатия.
Приехав, мы застали Мерилл на переднем дворе. Она сидела под деревом и пыталась рисовать. Пыталась, поскольку рядом стояла та невоспитанная девица Дженнифер и что-то говорила ей, ехидно улыбаясь.
— Мерилл, мы вернулись, — громко сказала я, чтобы прекратить эти словоизлияния.
Дженнифер оставила Мерилл, но чувствовалось, она явилась сюда с другими намерениями.
— Привет, Джек, — сказала Дженнифер, бесстыже выпячивая грудь.
Я инстинктивно схватила Джека за руку, что совсем не подобало принцессе. Тем не менее эта малолетняя шлюха попыталась коснуться второй его руки. К чести Джека, ему это было неприятно, и он поморщился.
— Мерилл, тебе удалось закончить сегодняшний рисунок? — спросила я. — Мне не терпится его увидеть.
— Правда? — заулыбалась довольная Мерилл.
— Да. Я только о нем и думала. Представляла, как ты закончишь композицию.
Конечно, я соврала. Я думала не о рисунке, а о том, как заставить Джека меня полюбить. Но Мерилл об этом не знала. Не знала и Дженнифер — эта юная копия Амбер.
