Но кто там мчится в колеснице
На резвой двоице коней,
И вся их мощь в его деснице?
Из конских дышащих ноздрей
Клубится дым и пышет пламень,
И пена на устах кипит;
Летит земля и хрупкий камень,
И пыль виется до небес;
Играют гривы их густые,
Мелькают сбруи золотые,
Лучи катящихся колес
[328].
В самом деле — замечательно. Сколько энергии, сколько движения! Правда, пена на устах, уста у лошадей — это как-то не очень. Но зато — летящая из-под копыт земля, столбы пыли до небес, мелькание золотой сбруи и особенно выразительно — «лучи катящихся колес». Прекрасно!
Если внимательно присмотреться, то, быть может, описание мчащихся рысаков в «Опасном соседе» появилось не без влияния стихов С. А. Ширинского-Шихматова. Сравним:
Пустился дым густой из пламенных ноздрей
По улицам как вихрь несущихся коней.
Даже рифма «ноздрей — коней» у двух поэтов одна и та же.
В. Л. Пушкин просто уничтожил А. А. Шаховского, заставив девок в борделе читать его нашумевшую комедию «Новый Стерн»:
Две гостьи дюжие смеялись, рассуждали
И «Стерна нового» как диво величали.
(«Прямой талант везде защитников найдет!»)
В 1807–1815 годах А. А. Шаховской сочинял ирои-комическую поэму «Расхищенные шубы», где нападал на карамзинистов, пародийно цитировал стихи В. Л. Пушкина из посланий к В. А. Жуковскому и Д. В. Дашкову. Но его набеги не шли ни в какое сравнение с «Опасным соседом». У В. Л. Пушкина — всего одна фраза, но ведь какая убийственная! Талант А. А. Шаховского по достоинству оценен, и где? В борделе! Острота Василия Львовича стала крылатой. «Прямой талант везде защитников найдет» — эти слова повторяли беспрестанно. Правда, злые языки распространяли слух о том, что их сочинил не В. Л. Пушкин, а В. А. Жуковский
[329], но это не так. А. А. Шаховской пытался обороняться от автора «Опасного соседа» шуткой. «Ну, не несчастье ли мое? — говорил он. — Человек первый раз, отродясь, сказал остроту — и то на мой счет»
[330]. Слова А. А. Шаховского дошли до нас и в иной редакции: «Надо же мое несчастье, что раз удалось бздуну перднуть — и то на мой счет»
[331]. Фу, гадость какая! Но и она свидетельствует о том, что очень уж был раздосадован А. А. Шаховской, так раздосадован, что даже не смог свою досаду скрыть, не сумел достойно и остроумно ответить на больно задевшую его остроту Василия Львовича.
Досталось в «Опасном соседе» и А. С. Шишкову. В него «выстрелил» последний стих поэмы — «И над рецензией Славянской засыпает». Об усыпительности скучных творений А. С. Шишкова — Старослова — В. Л. Пушкин писал и в послании «К Д. В. Дашкову»:
Я каяться готов.
Я, например, твержу, что скучен Старослов,
Что длинные его сухие поученья —
Морфея дар благий для смертных усыпленья.
И если вздор читать пришла мне череда,
Неужели заснуть над книгою беда? (40)
Вот что интересно. «Опасный сосед» — ирои-комическая поэма, в которой сказались многие жанры. Современники называли произведение В. Л. Пушкина и сатирой, и стихотворением. Мы говорим о том, что в «Опасном соседе» дает о себе знать и жанр исповеди, и притчи. Поэма Василия Львовича — это еще и святочный рассказ. Потому и курица оказалась в светлице новой знакомки рассказчика: обитательницы борделя гадали о суженом на Святки. Вспомним балладу В. А. Жуковского «Светлана»:
Раз в крещенский вечерок
Девушки гадали.
За ворота башмачок,
Сняв с ноги, бросали,
Снег пололи. За окном
Слушали. Кормили
Счетным курицу зерном…
[332]
По народным поверьям, Святки, народный праздник, который отмечался с Рождества до Крещения, — это время нечистой силы. Она дает о себе знать и в поэме Василия Львовича. Совращение рассказчика с пути истинного — дело черта: «Я на нее взглянул. Черт дернул! — так и быть!» Драка спровоцирована Сатаной:
Забав невинных враг, любитель козней злых,
Не дремлет Сатана при случаях таких.
Разыгравшееся в борделе «лютейшее сраженье» — «Сатане потеха». И косматые псы, преследующие рассказчика, не случайно названы «исчадьем адовым»: убежав из борделя, рассказчик спасся от Сатаны, избежал ада. Но, пожалуй, особо важное значение для «Опасного соседа» имеет жанр эпиграммы. Не трудно заметить, что полемические выступления В. Л. Пушкина против А. А. Шаховского и С. А. Ширинского-Шихматова воплощены в эпиграмматической форме. Более того, они могут быть вычленены из текста поэмы и иметь самостоятельное значение.
Что касается выпада против А. С. Шишкова, то к нему обращен последний стих поэмы, всего одна строчка. Но как точно выбрано место этой строки! Ведь по законам риторики, ораторская речь должна завершаться «удовлетворительным окончанием», то есть последнее слово всегда очень значимо. При этом и выпад против А. С. Шишкова имеет эпиграмматический характер. Сон, вызванный чтением сочинения бездарного стихотворца, — устойчивый мотив эпиграмм, написанных до и после создания «Опасного соседа». Среди их авторов — Г. Р. Державин, А. Е. Измайлов, П. А. Вяземский, Д. В. Веневитинов и другие поэты. Приведем некоторые из этих эпиграмм:
Большую оказал услугу мне Филет,
Что сочинения свои он издал в свет!
Когда бессонницей страдаю,
Прочту — и засыпаю
[333].
Б. К. Бланк
Тирсис всегда вздыхает.
Он без «увы» строки не может написать,
А тот, кому Тирсис начнет свой бред читать,
Сперва твердит «увы», а после засыпает
[334].
П. А. Вяземский, 1811 год
Надпись к портрету доброго поэта
