«О мой друг! Какое было восхитительное и священное мгновение, когда Слава сказала России:
Восторгом упоенна,
Воззри, куда Его поставила вселенна,
Но более Его дела!
Нет! мой друг, никогда не изгладится из памяти моей воспоминание о сем празднике, данном в Москве, который только в одной Москве и мог быть дан»
[404].
Деятельное участие в празднике принял В. Л. Пушкин. Он внес деньги — 350 рублей (для него сумма значительная). Главное же — он потрудился как стихотворец. Во время праздника исполнялась и его «Народная песня» (музыку написал композитор Морини):
Пойте, радуйтесь, ребята!
Александр нам верный щит!
Имя русского солдата
Там и за морем гремит.
<…>
Гость незваный к нам явился,
Не во сне, а наяву,
И тем изверг веселился,
Что жег матушку-Москву!
Сердца вздрогнули! — Ребята!
Мы в Париже! — Слава нам!
Уж не стало супостата!
Мир земле! — И мир врагам! (157).
Во время ужина хор пел и куплеты, сочиненные Василием Львовичем и положенные на музыку И. И. Рейнгардом:
Хвала тебе, о Царь-Отец!
Десницей сильной ты своею
Свершил всем подвигам конец,
Конец всемирному злодею!
Красуйся, пышная Москва!
Се Александр тебя спасает!
Парижа гордая глава
Пред ним смиренно упадает.
<…>
Цвети, Москва! Средь стен твоих,
Коварством, злобой сокрушенных,
России славу видим в них
И дней начало вожделенных! (158).
В. Л. Пушкин также пожелал описать замечательный праздник. Заметим, что кроме статьи П. А. Вяземского в 1814 году в Москве была издана брошюра одного из учредителей празднества А. П. Вельяшева «Описание праздника, данного в Москве 19 мая 1814 года обществом благородных людей, по случаю взятия российскими войсками Парижа и счастливых происшествий, последовавших за занятием сей столицы». Статья В. Л. Пушкина была напечатана в Петербурге в 45-м номере французской газеты «Le Concervateur impartial» в разделе «Внутренние известия» (статья написана на французском языке). Василий Львович с восхищением описывал блестящий праздник, народное представление, где были качели, потешники, цыгане, балансеры, военную музыку, наипрекраснейший спектакль, «крики ура, заглушаемые рыданиями и слезами радости, это всеобщее единение сердец в восхвалении Александра, благодетеля России и вселенной». Он отметил и «богатство и элегантность костюмов» молодых исполнительниц, не забыл сказать и о фейерверке и иллюминации в саду, о бале, который продолжался до шести часов утра, о залах, украшенных апельсиновыми и лимонными деревьями, гирляндами из роз, сплетенных в виде вензеля императора, об ужине, где фрукты, напитки — «все было великолепно». Особенно интересно то, что Василий Львович счел нужным объяснить, почему его статья написана на французском языке:
«Я прибегнул к иностранному языку не потому, что знаю его лучше своего родного, но потому, что я хочу, чтобы Немцы, Французы, Англичане и др. понимали, что Русские нисколько не варвары, что наши сердца полны любовью к нашему Монарху и к нашему Отечеству» (перевод Ю. А. Матвеевой)
[405].
В апреле 1814 года В. Л. Пушкин сочинил еще и французские куплеты, посвященные вступлению русских войск в Париж (они были напечатаны в «Le Concervateur impartial» в 1814 году, в № 194). Не будет преувеличением сказать, что эти куплеты занимают особое место и в творчестве Василия Львовича, и в истории русской поэзии. Их значение определяется не столько темой или содержанием, сколько самим фактом поэтического сочинения, обращенного к побежденным французам на их языке. Насколько нам известно, это единственное французское стихотворение русского автора, написанное в связи с победой русского оружия над наполеоновской Францией:
Месье! И мы теперь в Париже.
Известна россиянам честь.
У нас вы были. Ныне мы же
С визитом к вам. У вас мы здесь
[406].
(Перевод Н. Муромской)
Русский стихотворец убеждает парижан в том, что Париж не пострадает от огня, что им не надо бояться русских воинов. В куплетах сказывается его любовь к столице Франции, знание ее достопримечательностей, восхищение парижскими театрами и музеями, французским вином шабли и матлотом, блюдом из рыбы
[407]:
[408]
Мы в Гро-Кайю, конечно, будем.
Повеселимся от души.
Шабли испить не позабудем.
Матлот отведать поспешим.
<…>
Бульваров хороши аллеи
И Енисейские поля!
Сумеем оценить музеи.
Искусство любим мы не зря.
Знакома нам Парижа карта.
О сладостный, чудесный миг.
Да будет мир! Вон Бонапарта!
Виват, король ваш Людовик!
[409]
(Перевод Н. Муромской)
Вряд ли нужно рассуждать о гуманистическом пафосе французских куплетов Василия Львовича — они говорят сами за себя.
Куплеты В. Л. Пушкина были известны и в Москве, и в Петербурге, и в Париже. Лицейский товарищ Александра Пушкина Александр Горчаков, несмотря на то, что не оценил их поэтическое достоинство, всё же отметил их искренность.
«…они кажутся написанными в порыве радости, — писал он в одном из писем в начале ноября 1814 года, — кажется, что поэт, восхищенный славой своей страны, набросал на бумагу эти куплеты, первые мысли, пришедшие ему в голову»
[410].
