Книга Описание Отечественной войны в 1812 году, страница 122. Автор книги Александр Михайловский-Данилевский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Описание Отечественной войны в 1812 году»

Cтраница 122

После сражения при Можайске Граф Ростопчин, уверенный в скором прибытии Французской армии, решился сжечь столицу всеми средствами, находившимися в его власти. Между разными объявлениями его к жителям примечательны следуюшие: «Вооружитесь чем бы то ни было, особливо вилами, оружие сие тем более способно против Французов, что они не тяжелее соломенного снопа; если не победим врагов, то сожжем их в Москве, когда они осмелятся войти в столицу». Для вернейшего достижения цели Граф Ростопчин, прежде своего отъезда, велел выпустить из тюрьмы до 800 преступников. Свобода дана им с условием поджечь город в 24 часа после вступления Французских войск. Офицеры Русской армии и полицейские получили тайно приказ остаться в Москве, переодетыми, дать сигнал к пожару и распоряжать им. Доказано, что Граф Ростопчин для отнятия всех средств к потушению огня приказал вывезть, поутру 2/14 Сентября, все пожарные трубы, крючья, ведры. Разные зажигательные составы, особливо замки, или пузыри, наполненные фосфором и обвернутые в холстине, обсыпанной серой, которые были запрятаны в домах, явно доказывают, что пожар произошел от намерения, принятого заблаговременно. Фитили и ракеты, найденные у многих солдат и захваченных людей разного звания, открыли настоящих начинщиков пожара. Большая часть их, пойманные при самом преступлении, тотчас, при первом движении негодования, расстреляны Французскими патрулями или убиты на месте жителями. Комиссия, совещавшись при запертых дверях, в присутствии одного только Императорского Прокурора, приговорила 10 обвиненных к смертной казни, которая немедленно и приведена в исполнение, а остальных 16 осудила на тюремное заключение».

Таковы были действия Комиссии. Обвинителями, доносчиками, свидетелями, судьями были Французы, выдумавшие обвинение для отстранения от Наполеона нареканий в бедствиях Москвы. То было судилище раболепное, кровавое, а доводы его и заключения о намерении нашего Правительства сжечь Москву посредством шара и колодников не что иное, как сцепление вымыслов и лжи. Неоспоримым тому доказательством послужит следующее изложение истинных обстоятельств дела. 5 Мая 1812 года был послан в Москву иностранец Леппих. Он взялся сделать огромный шар, подняться с ним на воздух, с 50 человеками, и спустить на неприятельскую армию два ящика, наполненные истребительными веществами. Работы производились в тайне. Несколько мастеров приехало с изобретателем; кузнецы и слесаря были высланы из Петербурга, для того чтобы не огласить предприятия. Леппиху отвели дом в 7 верстах от Москвы на Калужской дороге, приставили к нему полицейскую команду и распространили слух, будто он делает земледельческие орудия для Гражданского Губернатора Обрескова. Однако же скоро узнали в Москве, что готовится шар, о чем и Граф Ростопчин напечатал следующее объявление: «Здесь мне поручено от Государя сделать большой шар, на котором 50 человек полетят, куда захотят, и по ветру и против ветра, а что от него будет, узнаете и порадуетесь. Если погода будет хороша, то завтра или послезавтра ко мне будет маленький шар для пробы. Я вам заявляю, чтоб вы, увидя его, не вздумали, что это от злодея, а он сделан к его вреду и погибели». Изобретение казалось сначала удобоисполнительным до такой степени, что Граф Ростопчин писал: «Леппих уничтожил мои сомнения. Когда шар будет готов, машинист хочет лететь в Вильну. Не улетит ли он к неприятелю?» [332]; «Я совершенно уверен в успехе. Леппих предлагает мне с ним вместе отправиться в путь, но я не смею оставить моего места без Высочайшего разрешения» [333].

Два маленьких шара, назначенные для опыта, были готовы 13 Августа; большой надеялись окончить 30-го того же месяца. На пробном шаре хотели пустить 5 человек, для чего назначили день и предупредили город печатным объявлением. Вскоре, однако, оказалось, что предприятие не может состояться. Вместо назначенных для приготовления 6 часов прошло 5 дней, и тогда, вместо пяти человек, могли подняться только двое. Тут нашлись опять затруднения; кончилось тем, что Граф Ростопчин, сперва не имевший сомнения в успехе, назвал Леппиха шарлатаном. 1 Сентября отправил он его в Петербург, а шар, инструменты и другия снадобья, стоившие 163 000 рублей, в Нижний Новгород. Второпях не успели всего уложить, а потому оставшиеся в небольшом количестве материалы, найденные неприятелями, послужили им предлогом к вымыслу, будто шар готовили для сожжения Москвы. Может показаться странным: почему прибегали к новому, опытом не доказанному средству истребления против врагов? Такой вопрос весьма понятен ныне, среди мира и благоденствия, когда под мощной Державой НИКОЛАЯ, видимо осененная благодатью Всевышнего, Россия ограждена от неприятельских против нее покушений. Но надобно мысленно перенестись в тогдашнее время бурь и треволнений, когда вся Европа нахлынула на наше Отечество и висело над ним иго, подобное ярму, некогда наложенному на Россию Татарами. В таких обстоятельствах явилось предложение нанести гибель врагам, которые уже не издали грозили, но дотрагивались до самого сердца Государства. Следовательно, надлежало бы более тому удивляться, если бы подобное предложение было отринуто, нежели тому, что согласились испытать его. Почему нам было не изобретать необычайных средств против нашествия, имевшего целью наложить на Россию оковы рабства? Ад надобно было отражать адом.

Определение кровавого судилища о 800 арестантах, будто бы выпущенных из тюрьмы для поджога, столь же несправедливо, как и заключение о шаре. В Москве было 620 колодников [334]. Такое значительное число накопилось оттого, что по мере приближения неприятельской армии к губерниям Витебской, Могилевской, Смоленской и Минской отправляли арестантов в Москву. 31 Августа все они, кроме двух, отосланы из Москвы в Нижний Новгород, под конвоем 10-го полка ополчения. Из дел Нижегородского Губернского Правления видно, что, за исключением умерших и заболевших дорогой, арестанты прибыли 23 Сентября к месту своего назначения. Доказательством тому служит следующее письмо Нижегородского Гражданского Губернатора Руновского к Графу Ростопчину: «Вместе с отношением ко мне Г-на Владимирского Гражданского Губернатора, по повелению Его Светлости Князя Михаила Ларионовича Кутузова, доставлены в Нижний Новгород, минувшего Сентября 23-го, бывшие при 10-м пехотном полку, полученные от Г-на Московского Гражданского Губернатора арестанты, из числа 620, за убылью некоторых из них в пути, остальные 540 человек» [335]. Следственно, Москву жгли не колодники, потому что во время пожара были они на пути в Нижний Новгород.

Собственное сознание подсудимых, будто им велено зажигать, было вымышлено Французской Комиссией или сделано подсудимыми из страха, для избежания лютости врагов. Во всяком случае признание ложно, потому что повелений к поджогу дано не было. Что касается до ракет, фитилей, пузырей с порохом, отысканных в домах и у подсудимых, то зажигательные вещества, если и в самом деле были они найдены Французами, нигде иначе не могли быть взяты, как в частных заведениях, где приготовляются фейерверки для праздников, даваемых в Москве и за городом, или на даче, где изготовлялся шар. Наконец, увезение пожарных труб из Москвы, которых было 96, по 3 в каждой части, не есть доказательство заблаговременно принятого намерения предать город огню. Это была обыкновенная, тогда принятая мера, на основании коей, при сближении неприятеля, отправлялись все присутственные места, архивы, чиновники, казенные суммы и имущества. Из сей общей меры не была изъята и Московская полиция. Но если бы трубы и остались на своих местах, действие их не могло быть успешно в городе, имеющем 50 верст в окружности, который зажигался в разных местах вдруг и где, среди ужаснейшего вихря, единовременно горело до 7000 зданий. Трубы имели бы одинаковую участь с домами; они сгорели бы.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация