Тарутинский лагерь
Усиление и устройство армии. – Изобилие и веселость в лагере. – Частности о Князе Кутузове. – Меры осторожности. – Расположение ополчения 1-го Округа. – Прибытие в Тарутино Донских полков. – Высочайший рескрипт о начатии наступательных действий.
Когда на всем протяжении неприятельских сообщений от Москвы до Смоленска пировала смерть, Русская армия, огражденная в Тарутине окопами и извещательными отрядами, насладилась, впервые после отступления от Немана, трехнедельным отдохновением. В Тарутине стала она сильнее числом, крепче устройством. Из резервов пришло 20 000 солдат, обмундированных и вооруженных, приходили полки с Дона и Урала, шли кавалерийские ремонты, привозились снаряды, сукна. Амуничные вещи были исправлены, людей снабдили сапогами, валенками, полушубками, для которых уже с Августа велено было заготовлять овчины, для главной армии в губерниях: Воронежской, Курской, Екатеринославской, Харьковской и Тамбовской, для корпуса Графа Витгенштейна в Лифляндской и Псковской. После Бородинского сражения Высочайше повелено было укомплектовать дивизии, расформировав для того слабейшие, из коих люди долженствовали поступить на пополнение дивизий, понесших менее урона. Вместо того Князь Кутузов, не уничтожая дивизий, в каждой обратил один егерский полк на укомплектование прочих пяти полков. Расформированные полки, за оставлением в них малого числа людей, отправил он к Князю Лобанову-Ростовскому для преобразования. В Тарутине объявлены были награды за Бородинское сражение и розданы пожалованные нижним чинам по 5 рублей на человека; офицерам отпущено третное жалованье. В разных местах в тылу армии учреждены госпитали, усугублены меры для скорого доставления к полкам выздоровевших, устроено следование подвод с продовольствием. Три раза в неделю отпускалась винная порция, а в дурную погоду ежедневно. Вино, овощи, плоды были привозимы целыми обозами от купеческих обществ из разных городов. Отправляя в Тарутино приказчиков с запасами, хозяева приказывали продавать товар за самую умеренную цену. У маркитантов было изобилие всякого рода товаров. Из соседних губерний приезжали крестьяне в лагерь, узнавать об участи своих родственников; жены и матери приходили с гостинцами отыскивать мужей и сыновей. Бывали радостные встречи, или проливались слезы о падших за родину. Простые шалаши, сначала наметанные наскоро, становились обширнее, красивее; в иных были даже комнаты. Для освежения солдат после четырехмесячного кочеванья на биваках устроили бани в деревнях и на берегах рек. Дни проходили в обучении молодых солдат и рекрут, особенно стрельбе в цель. У генералов и офицеров бывали роскошные обеды. По вечерам, в полках гремела музыка, раздавались песни, и среди их веселых перекатов зажигались огни биваков. Происшествия от Немана до Тарутина казались тяжелым сном, размыкалось прежнее горе, тускло в душах недавнее зарево Москвы: все оживало новой жизнью; воспрянуло убеждение, что наконец достигнули до крайней точки отступления, что неприятель не перешагнет за Нару и близок час кровавой расплаты за оскорбленную честь Державы Александра!
Для успокоения России Князь Кутузов приказал рассылать во все губернии печатные известия из армии. Уверенность всего Государства в его ум и прозорливость, о которой ходило много поговорок и анекдотов, породила заключение, всюду сделавшееся общим, что он держит Наполеона в Москве, как лютого зверя в западне. Пребывание в Тарутине было для Кутузова одной из блистательнейших эпох его достославной жизни. Со времен Пожарского никто не стоял так высоко в виду всей России. Духовные присылали ему в благословение образа и извещали о молитвах, воссылаемых ими об успехе его предначинаний. Из Казанского женского монастыря доставлены были деньги для раздачи часовым, поставленным у дверей Фельдмаршала. Граждане города Курска, по общему приговору, поднесли ему список с чудотворной иконы Знамение Божией Матери, некогда защитившей город их от врагов Отечества. Князь Кутузов получал письма, с убедительными просьбами: уведомлять, что наиболее нужно для армии. Из губерний являлись к нему от дворянского и купеческого сословий нарочные, с изъявлением совершенной готовности на всякие пожертвования. «Требуйте, – говорили они, – Светлейший Князь, требуйте, и Вы увидите, с какой поспешностью исполним ваши приказания. Имение и жизнь, все Царю в ноги!» Принимая депутатов с обворожительной лаской, Фельдмаршал обыкновенно отвечал, что повелениями Государя и общим усердием готовы уже силы и средства к безопасности Отечества, «но – присовокуплял он, – если встретится надобность, то уверен, что ваша преданность к Государю поставит врагу тысячи препон, которых он не в силах будет преодолеть». Часто приходили к нему воины-крестьяне и были награждаемы им знаками отличия Военного ордена, ибо он старался всеми средствами поддерживать и распространять народную войну. В избе его, в Леташевке, встречались и дети, лет 10–12. Не быв в состоянии, по слабости возраста, владеть ружьем, они обыкновенно просили Фельдмаршала, называя его «дедушкою», снабжать их пистолетами. Несколько раз приезжали из Калуги депутаты к Князю Кутузову узнавать о положении дел и вызывались на пожертвования. Успокоенные его уверениями, возвращались они в свои общества, с письмами от Фельдмаршала. Вот одно из них к Градскому Главе, от 3 °Cентября: «С сердечной признательностью, сопряженной с полным удовольствием, вижу я усердие ваше к любезнейшему Отечеству нашему и, присовокупляя теплые молитвы мои к вашим, прошу Всевышнего о ниспослании помощи оружию нашему на поражение и конечный удар коварному врагу, вступить на землю Русскую дерзнувшему. В настоящее время мы видим во изобилии к нам милость Божию: злодеи наши со всех сторон окружены; свободный выезд из стана, партиями, от нас везде посланными, совершенно воспрещен; люди и лошади изнуряются голодом, и каждый день во всех местах убитыми и пленными теряют они до 500 человек, что подтвердить могут и граждане ваши Гг. Елисеев и Лебедев. После чего вы видите, что молитвы наши услышаны и что Всевышнего десница ниспосылает к нам благословение свое, которое, при непрерывных восклицаниях наших к Царю Царей, усилясь, доставит нам новое доказательство, сколь много Отечество наше Им хранимо и сколь мало неприятель найдет случая гордиться долговременной поверхностью над войсками Богом данного нам Всеавгустейшего Монарха».
При всей безопасности Тарутинского лагеря, Князь Кутузов не пренебрегал мерами осторожности. Он писал Милорадовичу
[379]: «По случаю теперешнего бездействия можно заключить, что неприятель делает некоторые скрытные приуготовления, а как позиция наша окружена большей частью обширнейшими лесами, то желаю, чтоб вы подтвердили казачьим полкам, содержащим передовую цепь и делающим разъезды вправо и влево, сколь можно делать оные далее, подслушивая ночью, не прорубается ли неприятель лесами, делая себе сквозь оные новые дороги». Впрочем, Князь Кутузов не полагал, чтобы Наполеон вознамерился атаковать Тарутинские укрепления. Он говорил (это его собственные слова): «Бонапарт не придет сюда. Он более заинтересован в маневре, нежели в сражении». Однажды присовокупил он: «Разбить может меня Наполеон, но обмануть – никогда!» К одной из дочерей своих писал он, от Октября: «Мы стоим на одном месте и с Наполеоном смотрим друг на друга; каждый выжидает время. Между тем маленькими частями деремся и поныне везде удачно. Всякий день берем в полон по нескольку сот человек».
