По одному только донесению Дорохова не мог Князь Кутузов оставить Тарутинского лагеря со всей армией, не будучи вполне уверен в истинных замыслах Наполеона. Легко могло случиться, что Наполеон отрядил часть войск к Фоминскому, единственно с намерением выманить Фельдмаршала из неприступного Тарутина. Важны были минуты; все дело состояло в искусстве маневрировать. Князь Кутузов начал с того, что послал Дохтурова с его корпусом, легкой гвардейской кавалерийской дивизией и частью конной Тульской дружины через Аристово к Фоминскому, приказав ему схватить Брусье и удостовериться в намерениях Наполеона, не вступая, однако, в дело, если неприятель окажется в превосходных силах. Дохтурову подчинили также отряд Дорохова и дали двух партизан, Сеславина и Фигнера. В то же время Милорадовичу велено сделать ложное нападение на Вороново
[454] и вообще на неприятеля, стоявшего на старой Калужской дороге, с целью занять его во время движения Дохтурова на Фоминское и тем отвлечь внимание, не допуская отправить подкрепление к Брусье в Фоминское. 10 Октября, рано поутру, Дохтуров выступил из Тарутина, приказав Сеславину и Фигнеру, каждому с партией из 500 конницы, идти вперед, открывать движение неприятеля и присылать частые донесения. Под вечер корпус пришел в Аристово и расположился на несколько часов. Вскоре явился Дорохов и донес, что он заметил около Фоминского и за Нарой биваки, огни и артиллерию, но по причине лесистых мест сил неприятеля определить не может. Дохтуров решился ожидать в Аристове известий от партизан, находившихся на левом берегу Нары
[455]. Он ждал недолго. Через 2 часа, в половине 9-го, приехал Сеславин, ведя с собой несколько схваченных им гвардейцев Наполеона. Пленные показали, что в Быкасове, в 6 верстах от Фоминского, расположились на ночлег корпус Нея, две дивизии гвардии и сам Наполеон, что сии войска уже пятый день выступили из Москвы и вся армия идет по той же дороге от Мочей к Быкасову, а в Москве, кроме больных, никого не осталось, и подорвано множество снарядов, за неимением лошадей к отправлению их вслед за выступившими оттуда войсками. Пленные заключили показанием о слухах, распространенных в неприятельской армии о предположении Наполеона идти на Можайскую дорогу. Тогда же явился к Дохтурову дворовый человек из Боровска и объявил, что сам видел, как неприятели туда входили. Дорохов равномерно известил о занятии французами Боровска. Донося Фельдмаршалу о сих различных показаниях, Дохтуров присовокупил:
«Я остановил корпус в Аристове и далее не пойду, ибо вблизи большие неприятельские силы не дают возможности атаковать. Кавалерию подвину я вперед для наблюдения за неприятелем, не выпуская его из вида. На Боровскую дорогу пошлю сильнейшие партии узнать о количестве и роде войск, туда следующих, что довольно может обнаружить неприятеля»
[456].
Доставление Князю Кутузову столь важного донесения поручено было находившемуся при Дохтурове за дежурного Штаб-Офицера, Болговскому. Не доверяя быстроте своей лошади, Болговской взял для перемены несколько других лошадей и, несясь с возможной скоростью, прискакал в Леташевку прямо к Коновницыну, который, вместе с Полковником Толем, немедленно понес к Фельдмаршалу привезенное донесение и через несколько минут, по приказанию его, ввел в его избу Болговского. Фельдмаршал сидел на постели, в сюртуке, потому что на войне никогда по ночам не раздевался. Чувство радости сияло в глазах его. «Скажи, друг мой, – спросил он посланного, – что такое за событие, о котором привез ты мне весть? Неужели воистину Наполеон оставил Москву и отступает? Говори скорей, не томи сердца; оно дрожит!» Болговской донес подробно обо всем, происходившем в Аристове. Когда он окончил рассказ, Князь Кутузов захлипал от слез и, обратясь к образу Спасителя, произнес следующие слова: «Боже, Создатель мой! наконец ты внял молитве нашей, и с сей минуты Россия спасена!»
[457] Фельдмаршал приказал: 1) Дохтурову употребить все способы для скорейшего перехода из Аристова к Малоярославцу и прикрытие Боровской дороги до прибытия туда главной армии
[458]. 2) Ему же тотчас отправить 4 казачьих полка, усиленным маршем, для предупреждения неприятеля на Боровской дороге. 3) Платову со всеми казачьими полками и ротой конной артиллерии идти к Малоярославцу
[459]. 4) Всей армии быть готовой к выступлению. 5) Милорадовичу сделать обозрение, стараясь открыть настоящее расположение неприятельского авангарда, и если этот авангард станет делать фланговый марш вверх по Наре, то отделить казаков и часть кавалерии для наблюдения за его движением, а самому Милорадовичу, с 2-м и 4-м пехотными корпусами и кавалерией, идти вслед за армией
[460]. 6) Партизану Князю Кудашеву обратиться для поисков на старую Калужскую дорог
[461]. 7) Калужскому Губернатору Каверину принять все нужные в таких обстоятельствах меры
[462]. Вскоре после рассылки повелений Милорадович донес, что вследствие ложного нападения на Вороново, предписанного ему накануне, когда Дохтуров пошел к Аристову, и по всем известиям, какие можно было собрать, открылось, что неприятель тянется к новой Калужской дороге. Таким образом, не осталось и тени сомнения насчет умыслов Наполеона. Очевидно было, что он производил большое движение, намереваясь обойти Тарутинский лагерь слева и достигнуть Калуги через Боровск и Малоярославец. Надлежало спешить для преграждения ему пути, а как уже нельзя было предупредить его в Боровске, то Князь Кутузов положил вести армию на Малоярославец и там, соединенно с Дохтуровым и Платовым, дать Наполеону отпор. Выступление из Тарутина замедлилось несколькими часами, потому что под конец пребывания в укрепленном лагере надлежало посылать верст за 20 и далее на фуражировку, куда накануне было отправлено много лошадей из конных полков и артиллерии. Когда фуражиры возвратились, армия двинулась из Тарутина, 11 Октября после полудня, через Леташевку и Спасское. Милорадовичу велено, на другой день с рассветом, следовать за армией с авангардом по той самой дороге, по которой она пошла, а казакам его прикрывать марш со стороны Боровска
[463].
Еще прежде получения сего повеления послал Милорадович своего Адъютанта Киселева, с казачьей партией, к Москве, приказав удостовериться, действительно ли очищена она от неприятеля, и узнать, что в ней происходило. Киселев вошел в Москву вскоре после выступления оттуда Мортье; таким образом восстановлено было прерванное в течение шести недель прямое сообщение армии с столицей.
