Государю еще не были известны победы под Красным и марш Наполеона из Смоленска к Орше. В то время Его Величество знал только о движении неприятелей из Вязьмы к Смоленску и с правдоподобностью полагал, что они могли обратиться из Смоленска на Графа Витгенштейна, как то действительно Наполеон замышлял, а потому Его Величество повелел: 1) Графу Витгенштейну взять все меры осторожности
[533]; 2) Рижскому Военному Губернатору Маркизу Паулучи, заступившему место Эссена, никак не упускать из вида Макдональда и атаковать его, если он пойдет из Митавы вверх по Двине, для соединения с Наполеоном
[534]; 3) Тверскому ополчению идти в Белой и поступить в команду Генерал-Адъютанта Кутузова, шедшего тогда с отрядом через Духовщину, на соединение с Графом Витгенштейном. Распорядясь об обеспечении Графа Витгенштейна, Государь известил о данных повелениях Князя Кутузова. Фельдмаршал отвечал: «Всеподданнейше смею уверить Ваше Императорское Величество, что неприятель со всеми силами своими не в состоянии нанести сильного вреда Графу Витгенштейну. Армия неприятельская лишена способов отделиться от меня, я всегда по следам за нею. Платов, в соединении с отрядом Генерал-Адъютанта Кутузова, беспрестанно угрожают неприятелю с правого фланга. Все сии причины довольно сильны развлечь неприятеля, а особливо в теперешних его обстоятельствах. В случае если бы неприятелям скрытными движениями удалось выиграть над нами несколько маршей и, соединясь со всеми своими силами, угрожать нападением на Графа Витгенштейна, тогда он, переправясь за Двину, на несколько дней совсем уже обеспечит себя и между тем даст способы сблизиться с ним главной армии. К тому же и Адмирал Чичагов к 9-му или 10-му числу может быть к Борисову, ибо он 7-го в Минске. Вообще можно сказать, что Наполеон не имеет в виду соединиться с силами своими для нападения на Графа Витгенштейна: для совершения такового намерения он взял бы прямейший тракт через Любавичи и Бабиновичи на Сенно»
[535]. Посланные из Доброго авангард Ермолова и летучие отряды беспрепятственно подвигались по Оршанской дороге. Отряды имели повеление идти прямо к Орше, а Ермолову предписано было преследовать неприятеля до Дубровны и, переправясь там, служить подкреплением Графу Платову, имевшему важное поручение: сторожить, не обратится ли Наполеон против Графа Витгенштейна. По дорогам валялись раненые и больные французы, брошенные без всякой помощи. Пленных собирали стадами; перестали вести им подробный счет, чего и делать было некогда; отдавали их под надзор крестьян или местных начальств, где таковые встречали, а иногда без прикрытия и конвоя отправляли назад. От великого количества отбитой у неприятелей добычи завелся у казаков и в полках торг. Во рвах и оврагах, среди разломанных фур, карет и мертвых тел, можно было, кроме везенных из Москвы предметов роскоши, покупать серебряные деньги мешками. За 50– или 100-рублевую ассигнацию выменивали по нескольку сот 5 франковых монет, потому что серебра не на чем было возить. Но там, где меряли деньги мешками, часто не бывало ни крохи хлеба. Селения, по которым шли за неприятелем передовые войска, были выжжены. Со вступлением в Белорусские, до половины испепеленные местечки Ляды и Дубровну, появились евреи. В грязных лохмотьях бродили они среди дымившихся развалин, посреди пленных и раненых неприятелей, между тем как сии последние, сидя на золе, пожирали лошадиное и собачье мясо, жаримое на выгарках домов. Жиды кинулись навстречу нашим передовым войскам с радушием неподдельным: свою преданность к России доказали они на самом деле во время нашествия. Открылись ярмарки, являвшие пестроту необыкновенную. Тут башкир и калмык продавали Брегетовы и Нортоновы часы или богатые издания классических писателей; там проворный казах вел на аркане английских лошадей; здесь пехотинец предлагал Брабантские кружева и Кашемирские шали, французские генеральские мундиры и пригоршни орденов Почетного Легиона. Сметливые евреи покупали все это за бесценок. Офицеры запасались эполетами, седлами, пистолетами, книгами, топографическими картами.
Не останавливаясь спешил Наполеон к Днепру и 7 Ноября ночевал в Дубровне, в доме Княгини Любомирской. Французские маргиналы покупали там экипажи, в которых, лишившись под Красным своих обозов, имели они недостаток, простиравшийся до такой степени, что иные из них приехали в Дубровну на одноконной крестьянской подводе. По причине оттепели, Наполеон кинул в Дубровне свои сани, как редкость сохраняющиеся поныне у одного тамошнего жителя Доктора Цекерта. 8 Ноября отправился Наполеон с армией в Оршу, но в каком положении, о том приведем слова очевидца Генерал-Интенданта неприятельской армии Дюмаса. Он пишет: «Главная квартира Наполеона, гвардия, корпуса Даву и Вице-Короля шли перемешавшись, в величайшем беспорядке. Марш или, лучше сказать, бегство к Орше были самой плачевной картиной, какая может поразить взоры и сердце Французского солдата. Грустно было смотреть на Императора, когда он верхом, окруженный своим штабом, с трудом пробирался сквозь толпы солдат, большею частью безоружных, не сохранявших ни малейшего порядка»
[536]. На половине перехода Наполеон остановил гвардию, велел ей построить каре и, вступя в средину его, сказал: «Вы видите расстройство армии. По несчастному стечению обстоятельств, большая часть солдат бросили ружья. Если вы последуете их гибельному примеру, то вся надежда потеряна. Вам вверено спасение армии: вы оправдаете мое выгодное о вас мнение. Необходимо не только офицерам наблюдать за порядком службы, но и солдатам строго смотреть друг за другом и самим наказывать тех, кто удаляется из полков». Очевидцы говорят, что Наполеон произнес речь слабым, дрожащим голосом и вопреки своего обыкновения не указывал на будущее, не делал, как прежде, пышных обещаний, не сулил ни мира, ни побед. Обратясь потом к гвардейским музыкантам, он велел им играть марш, называвшийся «Песнь отъезда»
[537]. 8 Ноября пришел Наполеон в Оршу и переправился на правый берег Днепра по находившемуся там, уцелевшему и неиспорченному мосту. Здесь одна из главных причин его спасения из России, ибо скорой переправой выиграл он несколько переходов над нашей главной армией. Первой заботой его в Орше было избрать и обеспечить путь своего отступления. Сперва думал он идти вправо, соединиться с Виктором и Удино и, опрокинув Графа Витгенштейна, обратиться через Лепель на Вильну, но он отложил сие намерение, узнав о неудачном покушении Виктора и Удино сбить наших при Смольне и с крепкой позиции, занимаемой Графом Витгенштейном на Уле. Его озабочивало также опасение вести армию в позднее осеннее время проселками и неизвестным ему краем. Как во все продолжение похода, так и теперь не отваживался он, за неимением топографических карт, удаляться от почтовых дорог и решался идти на Минск через Борисов, о взятии которого русскими еще не мог иметь донесений, потому что Граф Ламбер овладел Борисовом в день прибытия Наполеона в Оршу.
