4 Октября тронулись наши войска из Сивошины. Граф Витгенштейн выступил к Юровичам, и Князь Яшвиль к Белому; Граф Штейнгель перешел чрез Двину и 5-го был в окрестностях Дисны. После мрачной октябрьской ночи, в пасмурное утро, подходя к Юровичам, первые две колонны нашли, что сие селение было занято неприятелем, под начальством Мезона, и вытеснили его оттуда. Пушечные выстрелы и треск ружейного огня в лесу возвестили начало наступательных действий на берегах Двины. При сем случае Петербургское ополчение увидело в первый раз неприятелей. Проходя мимо лежавших на дороге и ядрами размозженных Французов, ратники приговаривали: «Не ходить бы вам, басурманам, на святую Русь!» Имя непобедимого, которое старые солдаты единогласно приписывали Графу Витгенштейну, подкрепляло безбоязненность ратников, вселяя в них надежду несомненной победы. Заключая по движениям наших войск о скором на него нападении, Сен-Сир поставил корпуса в боевой порядок по обоим берегам Полоты и в редутах вокруг Полоцка, обороненного палисадами. Обезопасив таким образом фронт свой, он опасался обхода с тыла и послал для обозрений на левый берег Двины большую часть конницы, которая была малочисленна, потому что много лошадей пало от недостатка кормов. Беспечность Французских генералов была непостижима. Из Записок Сен-Сира видно, что до 5 Октября не имел он никаких сведений о приближении Графа Штейнгеля, бывшего в тот день уже около Дисны, в 35 верстах от Полоцка. С другой стороны, Макдональд, расположенный между Митавой и Динабургом, не послал никого вслед за Финляндским корпусом, и Граф Штейнгель, как будто в мирное время, никем не тревожимый, продолжал свое движение в краю, занятом неприятелем.
6 Октября, в день Тарутинского сражения, вознамерился Граф Витгенштейн атаковать неприятеля с целью: оттеснив его к Полоцким укреплениям, переправиться у Горян и обеспечить движение Графа Штейнгеля, имевшего назначение идти из Дисны к Полоцку. Авангард получил приказание выбить Французов из леса, находящегося между деревней Громами и неприятельским лагерем; боевой корпус выступил из Юровичей для подкрепления авангарда. Князю Яшвилю, стоявшему на правом берегу Полоты, послано повеление также начать дело, стараясь привлечь на себя внимание Сен-Сира. Авангард выгнал неприятеля из Громов и преследовал его по лесу, но, когда приблизился к опушке и начал выходить на поляну, был встречен огнем орудий и атакован конницей. Русская кавалерия схватилась с Французской и прогнала ее к окопам. За нашим авангардом шел тремя дорогами боевой корпус и стал выстраиваться впереди леса. Граф Витгенштейн поехал для обозрений на Витебскую дорогу. Замечая, что еще не все наши войска вышли из леса, Сен-Сир послал кавалерию в атаку, в промежуток нашего левого крыла и центра. Французы овладели нашей батареей и потом разделились на две части, желая отбросить наше левое крыло к Двине и оттеснить центр на правый фланг; но для исполнения такого отважного предприятия были они слишком малочисленны. К угрожаемому месту понесся Граф Витгенштейн лично, по самой цепи, осыпаемый пулями. Несколько Французских эскадронов напали на его конвой и едва не взяли в плен победоносного предводителя. Скоро подоспела наша конница; неприятель был опрокинут и принужден оставить только что перед тем схваченную им батарею. По всей линии открылся огонь. Наши стрелки центра, большей частью ополченные воины, заметив, что Французы начинали подаваться назад, бросились на них без приказания и взяли передовые укрепления. За стрелками пошли колонны. Граф Витгенштейн сам повел войска против левого неприятельского крыла. Сен-Сир двинулся вперед, обошел с тыла потерянные редуты и овладел ими, но был снова обращен вспять. В колоннах нашего центра находились, вновь сформированные, два резервные гвардейские батальона. Хотя не велено было вводить их в огонь без крайней нужды, однако, по неотступной просьбе их находиться в голове атаки, дали им желанное позволение, и они ознаменовали первый шаг свой на поле чести таким ударом в штыки, какой прославил бы и старые, отборные полки. Подкрепясь всем резервом, Граф Витгенштейн двинулся к Воловому озеру. Раненный пулей, но не оставляя поля сражения, Сен-Сир делал несколько нападений на наше правое крыло и атаковал кавалерией стрелков центра. Не видя успеха, он стал отходить в укрепленный лагерь. Граф Витгенштейн не продолжал наступления, узнав, что Финляндский корпус еще далеко от Полоцка. Оставя для наблюдения за Французами авангард и очистив два взятых редута, где по причине сильного неприятельского огня держаться было нельзя, он отвел войска на ночь к Громам.
Во время сего кровопролитного сражения происходило также дело на правом берегу Полоты. В 4-м часу пополудни Князь Яшвиль получил повеление начать атаку и двинулся против редутов, бывших на его пути. Неприятель оставил их без сопротивления, потому что редуты находились далеко от Полоцка и Сен-Сир не хотел завязывать дела в удалении от города, стараясь иметь свои войска сколько можно более сосредоточенными. По данному приказанию неприятель отступал отстреливаясь и держался только там, где местоположение дозволяло останавливаться. Сражаясь таким образом, Князь Яшвиль подошел под вечер к Полоцку и протянул вокруг него цепь. Правый фланг ее примкнул к Двине, левый к Присменице. Граф Штейнгель дошел в тот день до Полюдовичей, а авангард его до Рудни, откуда донес он Графу Витгенштейну, что корпус его на следующие сутки будет в состоянии атаковать Полоцк.
В сражении 6 Октября Петербургское ополчение было впервые в огне и ознаменовалось храбростью и любовью к Отечеству. Начальники и офицеры хотя большею частью были из гражданской службы, но являли прекрасные примеры соревнования, друг перед другом кидаясь в опаснейшие места. Истекая кровью, раненые не хотели оставлять поля сражения; другие при последнем издыхании кричали дружинам: «Вперед! Ура!» Ратники не уступали офицерам. Сбросив с себя полушубки и кафтаны, стрелки выбегали из цепи, устремлялись на неприятеля, дрались прикладами и топорами. Когда к дружинам приходило повеление идти в дело, они, перекрестясь, говорили: «Господи благослови!» – и бесстрашно шли в град пуль и картечей. Три раза перекрестный огонь батарей принуждал колонны ратников отступать, но при словах главного своего начальника, Сенатора Бибикова: «Стой, ребята! Куда вы? Мы Русские, православные, с нами Бог! Вперед! Ура!» – воины с новым мужеством возвращались в бой. Видя, с какой неустрашимостью ратники бросались на явную смерть, Граф Витгенштейн приказал щадить и не посылать их в стрелки.
Худое состояние дорог, испорченных дождями, не дозволяло свезти поспешно леса, нужного для постройки моста у Горян, а потому Граф Витгенштейн, полагая, что Сен-Сир мог воспользоваться сим промедлением и устремиться на Графа Штейнгеля, решился не переправляться в Горянах, но атаковать Полоцк с правого берега Двины, как скоро Граф Штейнгель подойдет и будет в состоянии содействовать нападению. Для того 7 Октября, поутру, Граф Витгенштейн подвинул корпус из Громов, поставил его позади авангарда и послал находившемуся на правой стороне Полоты Князю Яшвилю приказание открыть огонь из всей артиллерии, когда приметит он появление Графа Штейнгеля, а когда по движениям в город можно будет заключить об отступлении Сен-Сира, немедленно идти на приступ Полоцка. Во время сих приготовлений получил наконец Сен-Сир достоверные известия о приближении Финляндского корпуса к Полоцку левым берегом Двины и вступлении авангарда нашего в Рудню. Угрожаемый таким образом с тыла, Сен-Сир положил оставить Полоцк и отойти за Двину, для чего, однако, хотел выждать вечера, а до тех пор решился стоять в прежней позиции и для безопасной переправы за Двину удерживать Графа Штейнгеля. Он послал против него по одному полку из каждой пехотной дивизии, избрав полки, бывшие менее прочих в виду Графа Витгенштейна. Между тем Граф Штейнгель, действуя медленно, стоял с корпусом в Бононии и авангардом занимал Рудню, где происходила перестрелка. Французам надобно было во что бы то ни стало держаться у Рудни и не дозволять Финляндскому корпусу подвинуться вперед, в чем они и успели, потому что наши не напирали сильно. Пока Сен-Сир распоряжался отступлением, отправляя из Полоцка артиллерию, тяжести, больных и раненых, войска его, не трогаясь, стояли в виду Графа Витгенштейна, ожидавшего только от Князя Яшвиля условленного сигнала для нападения. Часу в 4-м приказал наконец Сен-Сир отступать дивизии, далее всех стоявшей от Полоцка. Перед самым движением ее один Французский генерал возымел мысль, названную Сен-Сиром «непостижимой глупостью»
[542], зажечь шалаши в намерении не оставлять их Русским. Быстро разнесся по лагерю пожар и послужил нам самым достоверным указанием неприятельского отступления. Немедленно с поставленных по обоим берегам Полоты Русских батарей открылся огонь. Повсюду, но в порядке начали неприятели отступать к городу. Наши орудия подвигались за ними, стреляли по Полоцку и зажгли его в нескольких местах. Пальба с обеих сторон продолжалась весь вечер и часть ночи, а между тем вокруг укреплений Полоцка кипел ружейный огонь. Французам непременно надобно было удерживаться в городе, доколе не вывезли они оттуда всех своих тяжестей, во множестве накопившихся во время пребывания их в Полоцке, с Июля по Октябрь.
