В 2 часа пополуночи Граф Витгенштейн велел идти на приступ с одной стороны Генерал-Майорам Властову и Дибичу, с другой – Полковнику Ридигеру. Топкие и грязные места, глубокие рытвины и двойные палисады не удержали наших, и они быстро ворвались с трех сторон в Полоцк, объятый пламенем. Всего более трудностей предстояло на западной части города, где был деревянный, рогатками закинутый мост на Полоте, протекающей в глубоком овраге. Мост висел над пропастью и примыкал к городскому въезду, прорытому сквозь высокую гору; на ее вершине были батареи, а внизу бойницы. За крепкой оградой неприятель защищался упорно. Одна из дружин ополчения, Статского Советника Николева, первая подошла к мосту. Охотники бросились в рытвину, перешли Полоту вброд, закричали: «ура!» и тем подали знак к нападению. Почитая себя обойденными, Французы оробели и не успели даже, как им было приказано, взорвать моста. Ратники, которых Сен-Сир называет «les hommes a grandes barbes», бросились на мост, откинули рогатки и, пролагая себе путь штыками и топорами, явились первые с левой стороны в Полоцке. Сен-Сир уже был за Двиной, с артиллерией, конницей и большей частью пехоты. Арьергард его продолжал отступать по городу, защищался в улицах шаг за шагом и, перешед по мостам, разломал их, оставив во власть победителей пушку и более 2000 пленных. Граф Витгенштейн въехал в город до света; поутру вошли с торжеством прочие войска, ступая по телам убитых. Сгоревшие дома еще дымились, другие были разорены, опустошены, кровли прострелены ядрами, окна выбиты, церкви ограблены, обращены в магазины и конюшни. По грязным улицам и в домах валялись человеческие трупы; всюду были кровь и нестерпимый смрад. Евреи, составлявшие большую часть населения, проклинали изгнанных неприятелей и радостно приветствовали избавителей своих. Граф Витгенштейн оставил в городе только небольшую часть войск, а других вывел в бывший Французский лагерь, где неприятель построил множество дерновых домиков с каминами. Внутренность офицерских шалашей оклеена была даже обоями, но повсюду являлась величайшая, сродная Французам неопрятность.
В благодарственном приказе войскам Граф Витгенштейн назвал Петербургское ополчение «Защитниками России». Отзывом на тот день было: «Мы Россы!» В следующее утро совершены в соборе молебствие о победе и панихида по убитым. Двери и окна собора были выбиты, полы разворочены, покрыты всякою нечистотою, Царския врата разломаны, иконы святотатственно прободены, престол обнажен, священнослужители ограблены. Сам Архимандрит, отправлявший службу, едва двигался от увечья, нанесенного ему злодеями, допытывавшимися у него денег. В «Записках» своих, описывая пространно поход, Сен-Сир умалчивает о сих богомерзких поступках, но, глядя на них, легко себе представить, сколь искренно было моление Всемогущему, освободившему град и храмы от нечестия. Едва окончились торжественные выстрелы победы, прибыл из Петербурга Фельдъегерь, с рескриптом, который, по Высочайшей воле, Графу Витгенштейну не прежде должно было распечатать, как по взятии Полоцка. Имея покорением города право на вскрытие конверта, Граф нашел в нем рескрипт, возводивший его в чин полного Генерала.
Тотчас начали наводить мост, чего, однако, нельзя было сделать скоро по быстрому течению Двины. Сен-Сир воспользовался этим временем и усилил войска против Графа Штейнгеля, поручив начальство над ними Генералу Вреде. Он напал врасплох на наш авангард и совершенно разбил его. Граф Штейнгель поспешно отступил к Дисне и переправился там на правый берег Двины, в намерении соединиться с Графом Витгенштейном, который, узнав о сем движении Финляндского корпуса, послал ему пехотную дивизию на подкрепление и приказал перейти опять через Двину. Покорение Полоцка, важное тем, что очищен был правый берег Двины, не могло, однако, иметь последствий, сообразных с целью общего операционного плана, которым назначалось Графу Витгенштейну обойти правый фланг Сен-Сира, пресечь его сообщение с Смоленском, следовательно, с армией Наполеона, и, отбросив его в Литву, соединиться на Березине с Чичаговым. Государь приказывал переправиться через Двину при устье Оболи, но, нашедши в том затруднение, Граф Витгенштейн атаковал Полоцк спереди. Таким образом, ведущие к Смоленску дороги остались во власти Сен-Сира, и хотя он с потерей Полоцка лишился сильной оборонительной линии на Двине, но положением своим все еще прикрывал главный путь неприятельских сообщений от Минска через Борисов на Оршу и мог заслонять отступление Наполеона по сей дороге к Березине. Октября 11-го был окончен мост в Полоцке, и Граф Витгенштейн перешел на левый берег Двины. В тот же день переправился у Дисны на левую сторону реки Граф Штейнгель, вместе с дивизией, отряженной на его подкрепление. Отряд, под начальством Властова, был послан вниз по Двине, для наблюдения за Макдональдом, не выходившим из своего бездействия в Курляндии. Сен-Сир отступал к Лепелю на Уле, в намерении соединиться с Виктором, стоявшим между Сенно и Оршей. Виктор, имея от Наполеона назначение вспомоществовать тем войскам, которые будут более других теснимы, и, узнав о покорении Русскими Полоцка, немедленно выступил на подкрепление Сен-Сира. Присутствие Виктора на сем театре войны тем более становилось нужным для неприятелей, что Сен-Сир, за полученной 6 Октября раной, принужден был через два дня сдать старшему по себе генералу Леграну начальство над предводимыми им войсками, состоявшими из двух соединенных корпусов, 2-го и 6-го, или Баварского, находившегося в непосредственной команде генерала Вреде. Легран командовал только три дня. Вреде, под разными предлогами, не хотел исполнять его приказаний. Раздраженный непослушанием, Легран отказался от главного начальства, и его место занял генерал Мерль, но с условием не иметь никакого дела с Вреде. Желая положить конец раздорам и сохранить единство в действиях, Сен-Сир, хотя и удерживаемый раной в постели, снова принял на себя объявление приказаний Баварцам. Вреде и его не слушался и через несколько дней, как далее увидим, совершенно отделился от него
[543].
12 Октября, в день Малоярославецкого сражения, началось наступательное наше движение на левом берегу Двины. Граф Витгенштейн из Полоцка, а Граф Штейнгель из Дисны направлялись на Ушач. Принявший опять начальство над 2-м корпусом, Легран, в главной квартире коего находился раненый Сен-Сир, стоял с войском между Ушачем и Черетьею, а Баварцы, или 6-й корпус, в Бабиничах, вопреки повелению Сен-Сира, приказывавшего им быть у Селища, позади протекающего там ручья. Вреде не повиновался и дорого заплатил за свое ослушание. Он был настигнут Графом Штейнгелем, тесним весь день, обойден справа и принужден с потерей нескольких пушек и всех 22 знамен Баварского корпуса, спрятанных в обозе, отступить на Коблучи, чем лишился сообщения с бывшим при Ушаче корпусом Леграна, следовательно и с главной неприятельской армией. Отрезанный от Французов, Вреде не старался более соединиться с ними. Видя, что дело шло уже, как говорит его историк, «не о лаврах»
[544], он только помышлял о сохранении остатка своих войск, потерпевших во время похода необыкновенную убыль в людях, и обратился на Глубокое, под предлогом защиты Вильны, но в самом деле в намерении обеспечить свое отступление и выбраться на Виленскую дорогу, где были амуничные вещи, парки и казна его корпуса. Он увел с собою находившуюся при нем и принадлежавшую корпусу Леграна, кавалерийскую бригаду генерала Корбино. О сем, в существе своем маловажном, обстоятельстве упоминаем для того, что оно, как увидим впоследствии, нечаянно облегчило Наполеону отыскание переправы через Березину. Для наблюдения за Вреде был послан Графом Витгенштейном отряд Гельфрейха, который, преследуя Баварцев, отбил у них 8 орудий.
