Не одной Дунайской армии, но и Графу Витгенштейну надлежало препятствовать неприятельской переправе. По соображению обстоятельств и воле Князя Кутузова должен был он оставаться на берегах Улы до получения верных известий: куда пойдет Наполеон, на Лепель или Борисов? При отступлении Виктора от Череи, для заслонения дороги от Орши в Борисов, Граф Витгенштейн не атаковал его всеми силами, но ограничивался одними натисками на его арьергард, не имевшими ни малейшего влияния на ход дел, потому что во время авангардных сшибок Наполеон продолжал беспрепятственно движение к Борисову. Осторожность действий Графа Витгенштейна от Улы до Баран имела основанием следующие причины: 1) он не знал и не мог себе представить в полной мере расстройства главной Французской армии, бегство коей по Оршанской дороге закрывал от него Виктор, с полками, большей частью сохранявшими воинское устройство. Получаемые Графом Витгенштейном о сей армии известия были различны. По одним Наполеон вел с собою 60, по другим 80 тысяч человек, а наблюдениями посредством обыкновенных на войне обозрений нельзя было узнать, сколько находилось при Наполеоне войск, сохранивших оружие; 2) обрушиться всем корпусом на Виктора удерживало Графа Витгенштейна также опасение близости главной неприятельской армии и заботливость в случае поражения своего предать во власть неприятеля путь, по которому мог тогда Наполеон повернуть вправо к Двине на соединение с Макдональдом, Вреде и Литовской конфедерацией. Таковы были причины медленных и излишне осторожных движений Графа Витгенштейна, дозволивших Наполеону прийти в Борисов безвредно. В тот день, когда Наполеон тянулся вверх по Березине из Борисова к Студянке, Граф Витгенштейн пришел в Кострицы и здесь слишком поздно узнал о движении Наполеона к Студянке, которое не могло бы ускользнуть от нас, если бы мы имели разъезды в правой стороне; они непременно наткнулись бы на Французов и донесли, куда идет неприятель. Известясь о начале переправы Наполеона через Березину и найдя дорогу на Веселово и Студянку непроходимой для артиллерии, Граф Витгенштейн обратился на Старый Борисов и весь корпус употребил на отрезание одной дивизии, Партуно, а между тем целый день, 15-го, Наполеон спокойно продолжал переправу. При нападении на Виктора, 16-го числа, при Студянке, корпус Графа Штейнгеля оставался слишком долго при Старом Борисове для обезоружения Партуно, а вторая колонна, Берга, не поспела в надлежащую пору, отчего Виктор имел возможность держаться целый день, не был совершенно разбит и потоплен в Березине или взят в плен со всеми толпами безоружных, находившимися на левом берегу ее.
Представляют еще два, но несправедливые, замечания против действий Графа Витгенштейна: зачем не перешел он через Березину на ее верховье и правым берегом ее не соединился с Чичаговым? Затем, что ему надлежало стоять на Уле, доколе он не узнает о действительном направлении Наполеона, а узнавши, поздно уже было предпринять это движение, ибо оно не могло совершиться иначе, как большим обходом и проселками, едва проходимыми в глубокую осень, отчего нельзя было поспеть вовремя к Дунайской армии и вместе с нею встретить Наполеона на переправе. Другое обвинение, столь же неосновательное, состоит в том, что будто не надобно было атаковать Виктора у Студянки, но надлежало переправиться по понтонному мосту на правый берег Березины и соединенно с Дунайской армией идти из Стахова к Брилю. Это нельзя было исполнить потому, что 15-го вечером, когда Чичагов навел мост на Березине, путь к переправе был для Графа Витгенштейна загражден стоявшей у Старого Борисова дивизией Партуно и переговоры с нею еще не были кончены. Да и к чему послужило бы скопление сил наших на правом берегу Березины, в лесах, в день Стаховского сражения, когда большая часть находившихся там Русских войск не участвовала в деле? Пункт атаки у Студянки был избран удачно, но назначенные для нападения войска пришли туда слишком поздно. Гибельна была бы переправа для Наполеона, если бы Граф Витгенштейн двумя сутками или даже одним днем ускорил прибытие свое на Березину и нападение на тыл неприятельской армии, между тем как Чичагов удерживал ее на правом берегу. Видя спасение Наполеона от неминуемой беды на Березине, иностранцы приписали успех прорыва воинским дарованиям и искусству Наполеона, хотя нет никакой славы переходить с превосходными силами через реку, слабо с противоположного берега обороняемую, не бывши притом тревожимым нападениями с тыла. Спрашивают: почему не лежал Князь Кутузов на плечах Наполеона у Березины? Два дня удержанный под Красным необходимостью выждать поражение Нея, Князь Кутузов не мог выступить оттуда прежде 8 Ноября, в тот день, когда Наполеон переправлялся уже в Орше. Неприятели были далеко впереди нашей главной армии, на дороге кратчайшей, где нельзя было идти Князю Кутузову, по причине совершенного ее разорения, и потому обратился он влево на Копыс, отправив вперед, 11 Ноября, Милорадовича с третьей частью армии, предшествуемого заблаговременно, вскоре после Красненского сражения посланными к Копысу партиями, для разогнания находившихся там неприятельских команд и наведения моста на Днепре. Следственно, для переправы Милорадовича, а за ним главной армии надлежало предварительно поставить мост, между тем как Наполеон переходил через Днепр в Орше по готовому, находившемуся там мосту. Такова была главная причина, почему ни армия наша, ни Милорадович не поспели на Березину во время переправы Наполеона. Сверх того, полагая спасение в одной быстроте, Наполеон, невзирая на тьму людей, падавших от усталости и бессильных выдержать форсированные переходы, шел так скоро, что главной армии очень трудно было догнать его. Но, силясь нанести ему возможный вред при Березине, где должны были встретить его Чичагов и Граф Витгенштейн, Князь Кутузов отрядил за Французами всех партизанов, Графа Платова с 13 Донскими полками и Милорадовича с одним кавалерийским корпусом и 54 батальонами пехоты. Таким образом, по распоряжениям Князя Кутузова должно было находиться у Березины столько войск, что победа казалась неотъемлемой. Дунайская армия стояла впереди Наполеона; Граф Витгенштейн вправо от него; по пятам неприятеля шли Граф Платов и Милорадович. Назначив такое большое количество сил навстречу, в правый фланг и в тыл Французов, самому Фельдмаршалу с остальными войсками не оставалось другого пути, как влево, дабы ударить на Наполеона, если он обратится к нижней Березине или Бобруйску. Вынужденный ожидать подвозов продовольствия и построения моста в Копысе, Князь Кутузов не мог скоро переправиться через Днепр. Кроме того, армию, шедшую безостановочно из Тарутина и на пути выдержавшую три генеральные сражения, под Малоярославцем, Вязьмой и Красным, надобно было сохранить в возможном устройстве, как надежный оплот, или, говоря словами Фельдмаршала, «чтоб было с чем прийти на границу». Вот еще его слова, тогда же сказанные: «Европа должна видеть, что наша главная армия действительно существует, не есть призрак или тень. Правда, она уменьшается на марше, но месяц покоя и хорошие квартиры оправят ее. Только сильная армия может дать нам вес в делах политических и склонить Германию на нашу сторону». Если Чичагов и Граф Витгенштейн так мало успели задержать Наполеона на Березине, что из всех войск, отряженных с Милорадовичем, которого сам Суворов называл «крылатым», поспел к Стаховскому сражению только Ермолов с 14 батальонами, то тем менее возможно было главной армии прийти туда в урочное время, и когда? В глухую осень, по боковым дорогам, среди вьюг и метелей. Князь Кутузов не хотел раскидать по дорогам основной силы Русской армии, преимущественно носившей на себе всю тягость необычайного похода. Война далеко не была кончена. За Березиной стояли Макдональд, Князь Шварценберг и Ренье, а между Одером и Неманом Ожеро. Соединив сии корпуса, находившиеся в полном числе людей, Наполеон мог еще иметь грозное ополчение, против которого надобно было сохранить достаточно сил. Принимая в соображение свойства и могущество Наполеона, часто говаривал Князь Кутузов, что и по изгнании его из России война не прекратится и нам будет предстоять новая, может быть, ужаснее первой, борьба с Европой. Он полагал недостаточным отбить нашествие Наполеона и, нося на своих плечах оборону Царства Русского, распространял виды на будущее, представлявшее еще длинный ряд усилий для окончания того, что начал он с необычайным успехом, рассеяв в прах главную армию Наполеона и обратив его самого в бегство. Впрочем, если на Березине неприятель избегнул конечного поражения, то после переправы сей немедленно пришел он в совершенный беспорядок, ибо потери Наполеона на Березине преимущественно, почти исключительно, пали на корпуса Виктора и Удино и отряд Домбровского, которые из всей его армии одни имели еще вид и силу образованного войска. Прочие корпуса, расстроенные голодом и поражениями, претерпенными от Москвы до Березины, все, кроме гвардии, были не что иное, как перемешанные толпы солдат разных войск. По прошествии нескольких дней после Березинской переправы слились в одно целое с этими кучами остатки корпусов Виктора и Удино, даже самая гвардия, и все вместе побежало по Виленской дороге навстречу лютейших бедствий.
