«Присоединив к себе все подкрепления, прибывшие от Калуги и Москвы, армия ожидает наступления неприятеля при Бородине, где и даст ему сражение. 2-й, 4-й, 6-й и 7-й пехотные корпуса и 27-я дивизия составляют кор-де-баталь и располагаются в две линии. За каждым из них становится по кавалерийскому корпусу: за 2-м пехотным 1-й кавалерийский, за 4-м – 2-й, за 6-м – 3-й, за 7-м – 4-й.
В центре ордр-де-баталь, за кавалерийскими корпусами, станут резервы, в батальонных колоннах, на полных дистанциях, в две линии, а именно: 3-й пехотный корпус, а за ним гвардия и сводные гренадерские батальоны 4-й, 7-й, 1-й и 3-й дивизий. Вторая гренадерская дивизия и сводные гренадерские батальоны 2-й армии становятся за 4-м кавалерийским корпусом и составляют резерв 2-й армии. Все кирасирские полки обеих армий во время действия расположатся позади гвардейского корпуса в полковых колоннах; артиллерия, остающаяся при резервах, составляет резервную артиллерию. Начальники в кор-де-баталь: правый фланг, из 2-го и 4-го корпусов, под командой Милорадовича; центр, из 6-го корпуса, под командой Дохтурова; левый фланг, из 7-го корпуса и 27-й дивизии, под командой Князя Горчакова. Главнокомандующие армиями командуют, как и прежде, войсками, их армии составляющими, то есть: Барклай-де-Толли правым крылом и центром, а Князь Багратион левым флангом; Князь Голицын 1-й командует 1-й и 2-й кирасирскими дивизиями, кои соединить вместе в колоннах за гвардией.
В сем боевом порядке намерен я привлечь на себя силы неприятельские и действовать сообразно его движениям. Не в состоянии будучи находиться во время сражения на всех пунктах, полагаюсь на известную опытность Гг. Главнокомандующих и потому предоставляю им делать соображения действий на поражение неприятеля. Возлагая все упование на помощь Всесильного и на храбрость и неустрашимость российских воинов, при счастливом отпоре неприятельских сил, дам собственные повеления на преследование его, для чего и ожидать буду беспрестанных рапортов о действиях, находясь за 6-м корпусом. При сем случае не излишним почитаю представить Гг. Главнокомандующим, что резервы должны быть сберегаемы сколь можно долее, ибо тот генерал, который сохранит еще резерв, не побежден. На случай наступательного движения, оное производить в сомкнутых колоннах к атаке, стрельбой отнюдь не заниматься, но действовать быстро холодным ружьем. В интервалах между пехотными колоннами иметь некоторую часть кавалерии, также в колоннах, которые бы подкрепляли пехоту. На случай неудачного дела, Генералом Вистицким открыты несколько дорог, которые он Гг. Главнокомандующим укажет и по коим армии должны будут отступать. Сей последний пункт единственно для сведения Гг. Главнокомандующих».
При отступлении нашей армии от Царева Заимища, Наполеон продолжал наступательное движение. 19 Августа авангард его занял Гжатск, в ту же ночь французами сожженный
[248]. Спустя день Наполеон вступил в Гжатск. Здесь узнал он о прибытии Князя Кутузова к Русской армии и заключил, что новый Главнокомандующий не станет, подобно своим предшественникам, уклоняться от сражения. Уверенный, что пробил час битвы, Наполеон остановился на два дня в Гжатске, в намерении приготовиться к бою. Гвардии отдан следующий приказ: «Ваши желания исполняются; мы приближаемся к сражению; вы пожнете новые лавры. Император полагается на вас, как на гранитную стену. Он с вами и успех несомнителен. Готовьтесь. Да здравствует Император!»
[249] Корпусным командирам строжайше велел Наполеон иметь под ружьем как можно более войск и присоединить к полкам всех отсталых и находившихся при обозах, сделать перекличку, осмотреть полки и оружие инспекторским смотром, представить ведомости о наличном состоянии войск, лошадей, снарядов, показать людей, которые в течение 5 дней могли прибыть к армии, то есть находившихся в ближних командировках. Для свободного движения колонн велено обозам с продовольствием, генеральским и офицерским экипажам идти позади артиллерии и никогда не находиться к авангарду ближе 7 верст, под опасением быть сожженными. Исполнение приказания оказалось невозможным. Генералы и офицеры, боясь в дальнейшем своем следовании встретить недостаток в продовольствии для себя и своих войск, везли необъятное количество повозок. В пример строгости Наполеон сжег при себе две повозки, принадлежащие чиновникам его штаба.
Всего более затруднением предстояло в сборе к сражению множества солдат, находившихся позади армии и при обозах. Пока неприятель шел по Литве и Белоруссии, находил он обывателей, которых употреблял в погонщики, но по вступлении в Смоленскую губернию очутился в безлюдной пустыне. Литовцы и белорусы бежали от обозов, к коим надобно было командировать людей из полков. Для фуражировки приходилось назначать большие команды, удалявшиеся на немалое расстояние от полков, потому что по столбовой дороге все было пусто и разорено. В понятии французов и их союзников Смоленск был рубежом, где кончится Польша и начинается Россия. Почитая себя в неприятельской земле, они полагали все позволительным и предавались всячески неистовствам. На пути своем они ничего не щадили, грабили и жгли. Подле домов раскладывали бивачные огни и не гасили их, подымаясь с ночлегов. Избы и биваки загорались; пламень распространялся по селениям и городам. Часто также неприятели подкладывали огонь единственно из удовольствия вредить, не оставляя за собою ничего, кроме пепла, в отмщение за то, что нигде не находили жителей. Беспорядков никто не прекращал, и солдаты предавались им, как будто имея на то разрешение начальства
[250]. В церквах помещались, без разбора, люди, лошади, обозы.
После двухдневных приготовлений к сражению Наполеон выступил из Гжатска. Его армия шла в том же боевом порядке, как прежде: Вице-Король на левом крыле, Понятовский на правом; остальные корпуса столбовой дорогой, за авангардом, состоявшим под начальством Мюрата. Он атаковал, 23 Августа, Коновницына, расположенного с арьергардом у Гриднева, в 15 верстах от Бородина. Коновницын долго не уступал ни одного шага, пока, под вечер, Вице-Король не показался на его правом крыле. Тогда, пользуясь темнотой, он отошел к Колоцкому монастырю. В следующее утро неприятели продолжали наступление и опять атаковали Коновницына. На подкрепление его послан Князем Кутузовым 1-й кавалерийский корпус Уварова, который чином был старее Коновницына, а потому последний и явился к нему в команду, но Уваров отвечал: «Не время считаться старшинством; вам поручен арьергард; я прислан вам на помощь: приказывайте!» Сначала Коновницын оборонялся с успехом. Изюмский гусарский полк, вместе с казаками, опрокинул три французских эскадрона и изрубил их. Однако при появлении Вице-Короля, который, как и накануне, обходил наш правый фланг, Коновницын принужден был отступить и приблизиться к Бородину. Полки арьергарда начали входить в состав корпусов, к коим принадлежали, и, вступая на позицию, открывали взорам неприятеля Русскую армию, устроенную в боевой порядок. Доступ к ней преграждался редутом при Шевардине. Наполеон приказал овладеть им. Защита редута, как отдельного укрепления, была бы с нашей стороны без цели, если бы Князь Кутузов не имел надобности выиграть несколько времени, приводя к окончанию инженерные работы, начатые на позиции.
