— Я не понимаю, почему вы так злитесь на меня?
— Потому что из-за вас это все случилось. — Голос у нее дрогнул, словно лопнувшая струна. — Олежик все твердил про какие-то данные государственной важности, бюджеты… Говорил: «Герман Петрович — гений!» Гений-гений… А потом все, не стало Олежика…
— Ну почему вы думаете, что из-за…
Герман не успел договорить. Женщина треснула чем-то ему по коленке, и как только его нога ослабла и по рефлексу он притянул ее к себе, дверь молниеносно захлопнулась. Последнее, что услышал Герман:
— Уходите, или я вызову полицию!
27 глава
Вот где настоящая жизнь
Как только швы были сняты и внешнее сходство с фотографией на паспорте вернулось к Герману, решено было лететь в Москву. При одной только мысли о столице у Германа сосало под ложечкой. Заказчик в лице исполнительного директора огромного холдинга ожидал их для важного, можно сказать, судьбоносного для всего проекта разговора. А Герман раньше имел счастье общаться максимум с ректором своего университета — это самая большая по величине шишка, с которой приходилось иметь дело.
Но, глядя на энтузиазм Светланы, он не позволял себе раскисать, старался держаться бодрячком. А что еще оставалось?
Москва встретила огромным, словно стеклянный многоуровневый куб, аэропортом с вытянутыми и неимоверно длинными залами. Герман чувствовал себя шариком из игры-головоломки, которому нужно найти дорожку и выкатиться из запутанного лабиринта. Несмотря на то что везде висели указатели и вывески со всевозможными стрелочками, Герман совсем потерялся. Он никак не мог взять в толк, почему указатель туалета висит над лифтом? Потом уже обнаружил отличия в знаках, обозначающих столь разные по своей функции места.
Из Шереметьево они отправились в гостиницу — самолет прилетел рано утром, до встречи оставалось несколько часов, как раз чтобы хватило освежиться, привести себя в порядок и перекусить.
Светлана засияла, как только ступила на землю Златоглавой. Это словно была ее стихия — красивая жизнь, бешеный ритм, неисчерпаемые возможности.
— Вот где настоящая жизнь, — с оттенком сакрального благоговения прошептала она, выйдя на улицу и затянув полную грудь московского воздуха.
Деловая встреча прошла как в тумане. Герман никак не мог унять нервную дрожь. Отчего старался как можно меньше говорить, а руки сцепил в замок до онемения. Исполнительный директор столичного холдинга держался в своем кабинете свободно и непринужденно. Мужчина лет пятидесяти на вид, с выступающим вперед животом, обтянутым дорогой сорочкой, разговаривал не спеша, дышал ровно. Шелковый галстук переливался на солнце, а из-под рукавов пиджака выглядывали золотые запонки. И, судя по тому, как они сверкали, выстреливая по глазам меткими и ослепительными лучами, имели бриллиантовые вставки. Светлана с легкостью взяла в разговоре главенствующую роль. Герману оставалось наблюдать, как она без очевидного напора, деликатно подводит к наиболее выгодным для них условиям.
— Вы понимаете, Альберт Селиверстович, мы создали рабочую группу из самых лучших специалистов. Они уже несколько месяцев трудятся над концепцией. А учитывая, что для изучения и подробного описания бизнес-процессов нам нужно отправить на производство человека два минимум — это перелет плюс проживание, то тридцать процентов от суммы договора вполне обоснованно. К тому же я не думаю, что мы ограничимся двумя, предприятие у вас масштабное, а для достижения наилучшего эффекта пройтись по вершкам будет недостаточно. Вам нужна система, полностью адаптированная под ваши особенности, поэтому и вникать нам придется во все тонкости.
Альберт Селиверстович с приведенными аргументами не спорил. К тому же Светлана подкрепляла каждую фразу ослепительной, доведенной до совершенства, улыбкой. Она выглядела дружелюбной и обольстительной, но без перегибов, точно дозированной — ни намека на пошлость, ни грамма вульгарного. А в сочетании с женственным платьем, которое собиралось в элегантную драпировку на груди и подчеркивало приталенным силуэтом хрупкость фигуры, превращалась в безотказное оружие на поражение. Даже если и зарождалась у собеседника мысль возразить, то при виде этой улыбки все сомнения рассеивались.
Впрочем, как заметил Герман, клиента больше волновали вопросы безопасности и защиты конфиденциальности. Герман уловил, что речь идет даже не о коммерческой тайне, а о государственной.
— Все допуски, конечно, ваши люди не получат. Да это и не нужно. Но все-таки некоторые бумаги оформить придется, — растягивал свою речь, будто смаковал, Альберт Селиверстович.
«И тут какие-то государственной важности дела, — думал Герман, — сплошные тайны и секреты. Можно подумать, нужны они нам…»
По воодушевленному виду, с которым Светлана вылетела из старого, еще дореволюционного здания в исторической части столицы, Герман понял, что переговоры прошли удачно. Его же больше радовало то, что они позади.
— Это надо отметить! — безапелляционно заявила Светлана. — И я даже знаю, куда мы сейчас пойдем.
Герману хотелось лишь одного — расслабиться, добраться до своего номера и укрыться там. Но умом он понимал, что было бы глупо и даже непростительно, оказавшись в Москве, просидеть сиднем в гостинице все это время.
Они прошлись по Тверской улице, той самой, что ведет к Кремлю. Вымощенный плиткой тротуар, шум от снующих рядом машин, перебивающие друг друга голоса, множество мелькающих перед глазами лиц — Герману казалось, что его полностью засасывает в водоворот. Изредка он ловил свое отражение в стеклянных витринах дорогих магазинов — растерянное, оторвавшееся от своего хозяина, навеки пойманное в мир зазеркалья. Герману подумалось, что и он так же пойман и все никак не может выбраться из какого-то странного мира, которому не принадлежит.
Герман поднял глаза — статные и величественные каменные дома, что стояли, словно атланты, вдоль Тверской, впечатляли. При взгляде на строгую лепнину, на массивные стены «сталинок» захватывало дух. Множество пережитых этим городом эпох оставило здесь неизгладимый след — от царских времен до дней великого вождя. Герману вдруг захотелось дотронуться до стен, нырнуть в глубину дворика, представить, какие люди могли тут жить десять, двадцать лет назад. Город со своей судьбой, словно живой, смотрел на него с высоты каменных великанов.
Они свернули на проулок, которым оказался Тверской бульвар. Через узенькую полоску проезжей части располагалась зеленая аллея, вдоль пешей дорожки тянулись скамеечки. Не спеша прогуливались люди. Герману захотелось очутиться там, предаться неге, погреться на солнышке и любоваться старинными домами, украшающими по обе стороны уютный бульвар.
— Мы пришли, — сказала Светлана и остановилась напротив невысокого дома.
От кафе «ПушкинЪ» веяло русским духом, той стариной, что, казалось, витает повсеместно в этом городе, прячется за наносным налетом современности.
— Это просто культовое место, — щебетала Светлана, — побывать в Москве и не зайти в этот ресторан — все равно что ничего не увидеть. Сейчас сами убедитесь.
