— А это, как вы говорите, не для протокола, — Гришин оживился, — так давайте не для протокола. Зачем вы украли дело?
— Я же вам объяснял, что хочу разобраться. Вы бы мне все равно ничего не сказали. Ведь так? Тайна следствия…
— Ну предположим.
— А мне нужно было понять, что происходит. Да я бы вернул вам его. Я хотел… Не успел просто.
— Ну да, хотели. — Гришин окинул взглядом кухню, потом пристально посмотрел Герману в глаза и сквозь зубы процедил: — Вы хоть понимаете, что это такое, когда пропадает дело?
— Наверно, не настолько…
— Да уж, вы вообще не понимаете. И что? Разобрались?
— Нет. Я же говорил вам, там нет ничего… Ну кроме того, что Олега все-таки убили.
Герман немного успокоился. Что-то подсказывало ему, что уже никто в квартиру не ворвется и следователь напуган не меньше его. Опасности от Гришина он не ожидал. Наоборот, готов был выложить ему все, что знал. Да только чем он поможет? Герман присел на стул у противоположного края стола так, что теперь они оказались напротив друг друга, глаза в глаза.
— Там все на месте? — спросил Гришин, указывая на папку.
— Да, — кивнул Герман, — можете проверить.
— У вас есть кто-нибудь из знакомых с красным авто? — вдруг задал Гришин вопрос, который показался Герману странным.
— Д-да не знаю, — Герман пожал плечами. Подобного вопроса он не ожидал и даже немного растерялся. — А что?
Гришин вздохнул. Он, конечно, мог ничего не говорить. Да и дело это уже не его. Но что-то в Германе было, что-то такое человечное, чего он не разглядел сразу, — неравнодушие. Следователь допрашивал разных преподавателей, и все они охали и сокрушались, но ни у кого в глазах не читалось истинное сочувствие. Все они хотели одного — поскорее забыть это происшествие, которое темным пятном ложится на их вуз, омрачает им день, портит настроение. Гришину казалось, что все эти взрослые люди жалеют себя, а судьба парня им безразлична. Ну поохают еще на кухне, пообсуждают по пьяной лавочке, что был вот такой дурачок, в петлю залез. Но на этом и все. Никто не хотел узнать, что же случилось. А этот Темный хочет. Гришин только сейчас увидел, что у этого единственного преподавателя, который сидит напротив с понурой головой, действительно болит сердце за безвременно ушедшего. И любые подозрения рассеялись.
— В обоих делах, и в убийстве дяди вашей жены, и в деле Мартынова, есть свидетельские показания, в которых фигурирует красная машина. Номеров никто не помнит. И, возможно, это никак к делу не относится. Но вот что интересно… Красное авто все-таки нашли…
И Гришин поведал про загадочную красную находку — этой новостью недавно поделились с ним коллеги, словно анекдотом из жизни. Конечно, следствие никак не могло проигнорировать свидетельские показания. И хотя номеров никто не запомнил, но, как говорится, из песни слов не выкинешь. Пришлось искать красную машину. Камера видеонаблюдения, что установлена на подъезде Константина, к сожалению, решила в тот убийственный вечер сломаться. Уж неизвестно — просто так или чьими-то стараниями. И пришлось бравым оперативникам, не жалея сил, изучать все автомобили, припаркованные во дворе. Наблюдали несколько дней, выявили закономерности — кто, где и когда. К кому любовник приезжает, кто в гости наведывается, а кто живет, кто арендует. Опросили жильцов. И тут в соседнем дворе обнаружилась одна, как раз красная, которая стояла колом все эти дни. Никто за ней не приходил, соседи ее видели, но чья — не знали. Пробили по номерам — принадлежит мужчине, который проживает в другой части города. Да еще к тому же не так давно продал свою «малютку» какому-то «русскому греку», как он выразился. А сейчас ведь с номеров не снимают. Можно кататься сколько влезет со старыми номерами, и ничего. Пришлось машинку вскрыть. «А там документы — есть же индивиды! — Гришин даже хохотнул с чувством, — это как надо бояться посеять, чтобы хранить их в машине? Вот ведь угонщикам какой подарок! Прямо ключ от квартиры, где деньги лежат, на блюдечке с голубой каемочкой!» Но самое в этой истории интересное — полис ОСАГО, который выдан на Темную Марину Владимировну.
— И вы хотите сказать, что не знали? — завершил Гришин многозначительным вопросом.
Герман изумленно покачал головой.
— Так вот, каталась ваша жена на красном «Фольксваген Поло», — продолжил Гришин, — и мне все невдомек, как это она смогла утаить от вас? Ведь не шило в мешке…
Герман выглядел совсем опешившим и даже жалким, потерянным.
— Н-да, видимо, вы мало что знали о своей жене. Столько сюрпризов. Она у вас прям конспиратор. Жаль, что и это дело забирают… Больше я ничего узнать не смогу.
— Кто забирает? — встрепенулся Герман.
— Передаем в ФСБ.
— Так, значит, забирают… — проговорил в задумчивости Герман, — значит, они всерьез…
— В каком смысле? Это вы о чем? — заинтересовался Гришин.
Герман еще какое-то время сидел, погруженный в себя, и словно не слышал вопроса. Потом посмотрел на Гришина таким взглядом, будто забыл, что он тут сидит.
— Они хотели сегодня меня забрать, — начал Герман, — оказывается, за Константином давно наблюдают, а теперь и за мной. И еще… у Олега в дипломной работе использованы данные, которые на самом деле — государственная тайна.
— А как же он узнал ее?
— От меня.
Гришин уставил на Германа глаза в нетерпеливом ожидании.
— Понимаете, я и сам не знал. Мне эти цифры в голову сами пришли, этот проект и… В общем, они утверждают, что Константин мог внушать мысли. А теперь и я.
— Подождите, это как?
— Он откуда-то узнал эти данные, внушил мне. А я по дурости решил на этом примере построить дипломный проект Мартынова.
— Так… я ничего не понял. Откуда вы знаете, что это Константин внушил вам?
Герман рассказал про свои бессонные ночи, про шепот, который не давал покоя, про статьи под диктовку.
— И зачем ему это нужно было? — не понимал Гришин.
— Не знаю, — Герман покачал головой, — и теперь никто не узнает. Но они считают, что и я обладаю этой способностью внушать. Понимаете, это хуже «красной кнопки». Они хотят использовать меня как оружие массового поражения. Только представьте, если кто-то начнет внушать свои мысли политикам всех стран?
— А у вас и правда есть эти… способности?
— Не знаю… Возможно… Все так обрушилось. Я не понимаю. Все эти дни, как белка в колесе, несусь по замкнутому кругу. И вот теперь меня загнали в тупик…
— Это все слишком фантастично, — Гришин не мог прийти в себя, — вы думаете, я поверю? А, может, вы сами и Папандреудиса убрали, и Мартынова, когда поняли, какими данными обладаете? Может, вы решили бабла срубить, а?
— Так они и обставят это дело, я уверен, — Герман сжал кулаки и смотрел вдаль, в открывающийся из окна вид весеннего расцвета, — я только от них сегодня узнал про эту гостайну. Вы думаете, я такой дурак, чтобы давать секретные данные, на которых, как вы говорите, можно «бабла срубить», простому студенту для дипломной? На самом деле вы думаете, что есть такие идиоты?
