До вчерашнего дня объект (17,5 лет от роду) ночевал на сеновале заброшенного дома. Когда же я дал приказ его брать, он, проявив неожиданную ловкость и свалив двух сержантов (один до сих пор лежит в больнице в бессознательном состоянии), ушел.
Его нынешнее местонахождение пока неизвестно, но на поиски брошены мои лучшие силы, и я уверен, что в ближайшее же время…
Ст. лейтенант госбезопасности Шепотков
— Уверен он! — Надвигавшееся на Шепоткова лицо в пенсне искажала лютая злоба, и это казалось старшему лейтенанту самым страшным из всего, что сейчас над ним творили. — Он, понимаешь ли, гад, — уверен!..
Опять из каких-то неведомых бездн выплывал этот чертов Тайный Суд, с которым, казалось, было навсегда покончено; это приводило народного комиссара в особое неистовство. Тут еще и старика Вяземского кто-то убрал, при вскрытии нашли яд. И последняя фраза его: «…изощренная, хорошо законспирированная орга…»
Уж наверно изощренная, если у них семнадцатилетний пацан выделывает эдакое!
Лаврентий Павлович, как и покойный Вяземский, слыл большим любителем балета, и эти двое, что крушили сейчас ногами ребра Шепоткову, тоже, видать, когда-то танцевали в балете, больно ноги у них были сноровистые и крепкие. И так и сяк извивался Шепотков под ударами этих ног, но ускользнуть от них все равно не мог и получал то в печень, то в селезенку, то в самое что ни на есть причинное место. И когда мир померк в глазах, он, уже больше не изворачиваясь от балерунов, ибо не имел на то сил, снова услышал:
— А то — уверен, понимаете ли, он…
Один из ногастых пнул напоследок уже не шевелившееся тело, бывшее недавно старшим лейтенантом государственной безопасности Шепотковым, и спросил:
— Куда его?
Ответ народного комиссара принес даже некоторое облегчение, ибо Шепотков понял, что бить его, во всяком случае, больше не будут.
Поскольку ответ этот был:
— В расход.
* * *
Два сержанта госбезопасности сидели за столом и вели беседу.
— Нет, ты как хочешь, Сундуков, а что-то нечистое в воздухе. Не считая старшего майора Недопашного, еще двоих из нашего подотдела за одну неделю похоронили.
— Ты мне давай-ка, Ухов, без этих настроений! За что пьем? За Ленинский коммунистический субботник. Вот за него еще раз и выпьем. А все, о чем говоришь, — так сам знаешь: несчастные случаи.
— Да ладно, Сундуков! Мы же с тобой сейчас только вдвоем; так вот, скажу я тебе: знаю я эти «несчастные»…
— А что? С Сугубовым все чисто: самовозгорание. И с Матюговым ясно: шаровая молния — научно изученный феномен природы. Наши до такого ни шиша бы не додумались — кишка тонка. А Висляков — так он с детства лунатиком был, вот во время лунатизма с крыши и сверзился. Ну а капитана Чеснокова мы же сами с тобой проследили, что он с этой француженкой несанкционированно путался, вот он себе пулю в лоб и пустил, когда все узналось. Да и многие бы пустили на его месте.
— Оно пожалуй… Но Чесноков — опытный разведчик, так бы его и проследили с этой француженкой, если б ты наколку не получил. От кого, интересно?
— От Невидимки.
— От кого?!
— Ну, он так себя назвал: Невидимка я, говорит. Наколочку по телефону дал, и все, положил трубку.
— Видишь — получается, кто-то подстроил. И с Висляковым — уж не знаю как, — но душой чую: тоже кем-то подстроено. И с Недопашным. Такая лютая смерть. От собственной собаки! Просто мор какой-то на наш подотдел. И все с тех пор, как мы занялись тем пацаненком.
— М-да, пацаненок тот еще! Хрен знает, кто его такому научил, но ловкий как дьяволенок!
— Слушай, а может, он?..
— Что?..
— Ну, он самый Невидимка и есть?
— Может, и он… Только не нашего это ума, лучше в ту сторону не лезть. Вон, лейтенант Шепотков полез — и где он теперь, лейтенант Шепотков?
— Известно где. В расходе.
— То-то!.. Ты лучше вон на горячее налегай, а то, смотрю, мы уже по третьей, а ты ни х… не закусываешь.
— Горячее — это можно… Только хочешь верь, хочешь не верь, а нечистое что-то творится, точно леший поблизости колобродит.
— Ну-ну! Ты мне эти поповские штучки брось! Ишь, лешие с чертями ему уже мерещатся! Давай-ка мы с тобой лучше… Твое здоровье, друг Сундуков!
— И твое, друже Ухов!.. Грибочки, грибочки, вон еще. И селедочка… Пасха, кстати, недавно… Закусывай, закусывай, все лучше, чем всякую …ню пороть…
* * *
И.о. начальника 5-го подотдела
Капитану госбезопасности Огурцову
(Сов. секретно)
…что по Вашему заданию сразу после Ленинского коммунистического субботника вступил в разговор с сержантом Сундуковым на предмет установления его возможной причастности к смертям, постигшим подотдел.
Однако сержант Сундуков к разговору видимого интереса не проявил, хотя вполне допускаю, что просто умело маскировал свою заинтересованность.
Помимо сказанного сообщаю, что тот же сержант Сундуков неизвестно из каких средств приобрел себе дачу на Пахре, записав ее на имя двоюродной сестры, а также, имея законную жену, на прошлой неделе, используя служебное положение, вступал в интимные отношения с подавальщицей из 2-й спецстоловой НКВД Перепелкиной, о чем хвастался неоднократно среди сослуживцев.
А также в день Ленинского коммунистического субботника крестился, поминал чертей и пил за религиозную Пасху.
Сержант Ухов
И.о. начальника 5-го подотдела
Капитану госбезопасности Огурцову
(Сов. секретно)
…что в застольной беседе, происходившей вчера у меня на дому, сержантом Уховым высказывались всякие странные предположения и намеки в связи с недавней гибелью сотрудников нашего подотдела. Диктофонную запись разговора прилагаю. (Прошу простить за некоторые нецензурные выражения, использованные мной в целях конспирации.)
Не могу также не сообщить, что сержант Ухов дважды оставался на ночь у машинистки из 6-го управления Дарьи Водостоковой и один раз у машинистки из того же управления Феклы Щур.
(«А что еще и с тещей, кажись, сожительствует — это уж мы для следующего раза прибережем».)
…а третьего дня в ответ на заданный мною впрямую вопрос, скоро ли, по его мнению, наступит мировой коммунизм, будучи в сильно нетрезвом виде, сказал: “… с ним, все равно мы с тобой не доживем”.
* * *
