Эскадра Воздушных Кораблей, как и вся армия, растерянно присягнула Временному правительству. Сикорский тяжело переживал происходящее. Лично для него «демократическая революция» отозвалась непрекращающимися на заводе забастовками, хамством и оскорблениями в цехах, крушением всех планов и графиков. В Эскадре тоже начали разворачиваться трагические события. Квалифицированные солдаты-механики и мастеровые базы сохраняли дисциплину, зато не стало сладу со строевой ротой. Она отказалась производить какие-либо работы, беспрерывно митинговала и требовала переизбрать всех командиров. На третий день после отречения царя заполыхал главный склад Эскадры, где хранились наиболее ценные материалы и оборудование, части самолетов и механизмы.
Как ни странно, виновником пожара новое руководство армии объявило Шидловского. Военный и морской министр Временного правительства А. И. Гучков потребовал снять его с должности как «монархиста». 11 апреля 1917 г. Михаил Владимирович сдал командование Эскадрой капитану Панкратьеву. Вместе с ним покинул ЭВК и Сикорский. Игорь Иванович пригласил своего любимого, горячо и искренне уважаемого патрона погостить с себе домой в Киев на Большую Подвальную.
В Киеве ждала теплая встреча. Игорь Иванович был окружен вниманием не только друзей, но и представительниц прекрасного пола. Многим льстило просто его присутствие, его внимание, улыбка, взгляд. После долгого пребывания на фронте, трудностей и лишений военного времени тело и душа нашего героя требовали отдыха, хотя бы некоторого расслабления. Особое внимание Игорю Ивановичу уделяли его двоюродные племянницы — 17-летние красавицы Ольга Синкевич и Ирина и Людмила Шиманские. Молоденьких девушек восхищала, ослепляла слава пилота, конструктора, инженера, покоряло его обаяние. Короче, Игорь Иванович влюбился в Ольгу, та, естественно, ответила ему пылкой взаимностью. Молодые потребовали у родителей немедленного благословения. Во время венчания загорелась от свечки фата. Ее потушили быстро, но у многих мелькнула мысль — не к добру.
Печальный финал
Вынужденный уход Шидловского и Сикорского из Эскадры, а фактически изгнание, был началом деградации этого уникального соединения. Ставший во главе ЭВК подполковник Горшков при всех его достоинствах как летчика и командира не обладал авторитетом, опытом и связями первого начальника Эскадры. Теперь Эскадра подчинялась уже не непосредственно Ставке Верховного Главнокомандующего, а была переподчинена Управлению авиации действующей армии и стала одной из многих частей фронтовой авиации, потеряла свое исключительно важное значение в решении стратегических задач. Комплектование отрядов Эскадры и боевая подготовка экипажей воздушных кораблей весной 1917 г. были полностью нарушены. Поставки «Муромцев» прекратились. Директор завода Ярковский препирался в бесконечных примирительных комиссиях с заводским комитетом «Авиабалта», и в конце концов рабочие своим любимым способом выразили свое отношение к директору — вывезли его вместе с другими инженерами на тачке за ворота завода и опрокинули в дорожную грязь.
Нарастающий развал экономики, анархия и неразбериха задержали сдачу десяти ИМ-Г3 (№ 236–245), а также сборку следующей серии в 13 машин Г-3бис (№ 274–286). За весь 1917 г. в ЭВК поступили только № 236, 237 и 238. Лишь первому удалось встать в боевой строй. Отправка остальных была прекращена из-за скандала, который затеяли «демократы». Они устроили суд над «Муромцем». После Февральской революции стало модным создавать различные комиссии по «расследованию преступлений свергнутого режима», и «передовая общественность» не обошла вниманием и воздушного гиганта. Оказалось, что самолет «Илья Муромец» следует рассматривать не как величайшее достижение отечественной авиации, не как предмет национальной гордости, а как мертворожденное дитя, как неработоспособное проявление «имперских и шовинистических амбиций проклятого царизма». Шидловского и Сикорского обвинили в растранжиривании народных денег, во внедрении не только негодной, но и опасной техники. Поводом для травли послужила трагедия, которая разыгралась в Эскадре 29 апреля 1917 г.
В апреле 1917 г. вследствие саботажа антивоенно настроенных солдат развалился на взлете ВК-I, кто-то подпилил стойку левой консоли крыла. Старший лейтенант Лавров и его экипаж погибли. Сикорский потерял самого близкого друга, одного из лучших летчиков и командиров кораблей Эскадры. Гибель экипажа Лаврова была использована для создания летом 1917 г. комиссии для проверки расчетной прочности и аэродинамических качеств «Муромца». К сожалению, в условиях разнузданной «демократической» травли Сикорского даже крупные ученые поддались давлению и не всегда были объективны. По их расчетам получалось, что полет на «Муромце» исключительно опасен и непонятно, как он вообще летает и не рассыпается в воздухе.
Торпедоносец «Илья Муромец»-Г-3 (№ 244)
В работе комиссии принимали участие Сикорский и Ярковский. Их аппеляции во внимание не принимались. Некоторые чиновники вообще требовали прекратить производство «Муромцев» и на РБВЗ строить по лицензии английские и итальянские бомбовозы.
Вся эта возня вокруг «Муромцев» трепала Сикорскому не только нервы, она отнимала драгоценное время. Привыкший выпускать в год по четыре-пять новых типов самолетов, Сикорский в 1917 г. не создал ни одной новой модели. Он имел возможность дорабатывать только свои легкие самолеты. Контракт РБВЗ на 40 «Муромцев»-Е-2 и Г-3бис, заключение которого планировалось на март 1917 г., новые руководители авиации просто «заболтали». Не получил поддержки и новый проект «Муромца»-Ж. Под давлением комиссии Сикорскому пришлось переделать очередной воздушный корабль № 243. Эта модификация получила название «Илья Муромец»-Г-3 «усиленный», или Г-4. Установка на «Муромцы»-Г тяжелых с большим расходом топлива двигателей «Рено» и так уже потребовала усиления коробки крыльев и шасси, что в совокупности с проводимой ранее заменой крыльев и стабилизаторов большей площади, установкой дополнительных огневых точек и других средств повышения боевой эффективности уменьшило бомбовую нагрузку модификации Г-3 до 200 кг. Боевая же ценность «усиленного» по требованию Технического Комитета ИМ-Г-4 вообще равнялась нулю. Сикорский от дальнейшего переоборудования других пяти готовых к сдаче ИМ-Г-3 № 239–242 и 245 отказался. Эти «Муромцы» так и простояли на Корпусном аэродроме до весны 1918 г., когда их забрали в красную ЭВК. «Усиленный» же самолет осенью 1917 г. отправили в Эскадру. Однако до места назначения груз не дошел, № 243 ухитрились уронить с поезда.
Вместо созидательного творческого труда И. И. Сикорский был вынужден давать постоянные показания на всевозможных комиссиях и следствиях пристрастным и подчас просто неграмотным следователям нового правительства. Изгнанный из Эскадры Сикорский пытался восстановить свои прежние связи на флоте, строить самолеты для моряков. Однако в этом виде Вооруженных сил дела складывались еще хуже, чем в армии. Надежд не оставалось. Рушилось все. Пришедшие к власти «демократы», поглумившись над «монархистами», начали грызню между собой. «Авиабалт» был лишен какой-либо государственной поддержки. Забастовки на заводе прекратились. Бастовать стало не из-за чего. По привычке на завод ходили только члены завкома да несколько энтузиастов-инженеров. К осени 1917 г. «Авиабалт» практически полностью остановился. Теперь для размышлений у Сикорского было много времени.
