Туман мало-помалу рассеивался, тянулся уже клочьями. Ивушкин доложил: “Танки пошли. Не вижу, но слышу. Идут лощиной”. Да я и сам слышал этот низкий, приглушённый откосами лощины гул. Приближался он очень медленно, нервы напряглись, чувствую, как капли пота катятся по лицу. Каково же им там, впереди?! Но копны были недвижимы.
Глаза были прикованы к выходу из лощины. Чудовищных размеров танк выбирался из неё. Он полз на подъём рывками, буксуя в песке.
Радировал с левого фланга и майор Коробов: “Идут. Те самые, неопознанные”. Отвечаю: “Не спешить. Как уговорились: бить с четырёхсот метров”. Между тем из лощины выползла вторая такая же громадина, потом показалась и третья. Появлялись они со значительными промежутками. То ли это дистанция у них уставная, то ли слабый грунт их задерживал, но пока вышел из лощины третий, первый уже миновал засаду Ивушкина. “Бить?” — спросил он. “Бей!” Вижу, как слегка шевельнулся бок копны, где стоит танк младшего лейтенанта Оськина. Скатился вниз сноп, стал виден пушечный ствол. Он дёрнулся, потом ещё и ещё. Оськин вёл огонь. В правых бортах вражеских танков, ясно различимые в бинокль, появлялись чёрные пробоины. Вот и дымок показался, и пламя вспыхнуло. Третий танк развернулся было фронтом к Оськину, но, прокатившись на раздробленной гусенице, встал и был добит. А из лощины выбирались всё новые и новые танки, они тоже разворачивались в сторону засады, подставляя уже левые борта под пушки Погребного и самоходчиков тяжёлого полка. Передаю по радио: “307—305”. Сигнал общий. Ударило прямой наводкой сразу десятка три стволов. Да и гаубичные дивизионы накрыли лощину навесным огнём, и она на всём протяжении от Оглендува скрылась в тучах дыма и песчаной пыли.
Громадные танки горели уже и справа от неё, и слева. Над ними низко прошли штурмовики “Илы” и тоже добавили огня. Несколько вражеских машин уползло обратно в лощину, другие тоже пытались уйти, но были подбиты с тыла, вдогон. Появились “юнкерсы” и “мессершмитты”, почти одновременно и наши истребители, закипел бой в воздухе. Сколько всё это длилось, сказать трудно — не до того было. Но вот гул моторов стих, как-то вдруг опустело и небо. Только дымок струился над горящими танками, да изредка ухал взрыв — рвались внутри боевых машин боеприпасы. Майор Коробов доложил, что около двадцати больших танков наступало в стыке его батальона с 51-й гвардейской танковой бригадой.
Всего в этом утреннем бою мы подбили 24 танка. Александр Петрович Оськин был удостоен звания Героя Советского Союза, Абубакир Мерхайдаров — ордена Ленина, наградами были отмечены и все члены экипажа.
Часа два над полем боя стояла относительная тишина. Разведчики Васильева побывали в лощине. Доложили, что там, ближе к Оглендуву, стоят два целых и невредимых танка. Завязли в песке при развороте. Ближе к левому флангу, к коробовскому батальону, обнаружили ещё один неповреждённый танк. Он как залез в заболоченный пруд, так в нём и остался…
…Атаку мы отбили с очень большими для противника потерями. Но напряжённый боевой день ещё не закончился.
Когда я доложил в штаб корпуса об итогах боя, генерал Новиков сказал: “16-я немецкая танковая и 72-я пехотная дивизии понесли очень тяжёлые потери. Командарм требует использовать этот момент. Ваша бригада должна отбить Оглендув. Подумайте и доложите решение”. Люди, конечно, были очень утомлены почти непрерывным, с утра до вечера, боем с батальоном “королевских тигров” и 16-й танковой дивизией. Но противник утомлён ещё больше. Да и морально надломлен неудачей и потерями. Если уж переходить в контратаку, то сразу же, сегодня, не давая ему передышки. Мы решили нанести удар на Оглендув с наступлением темноты. Около полуночи бригада без артподготовки атаковала Оглендув. Этот населённый пункт находился в нескольких стах метрах от нашей передовой, противник не успел организовать оборону. В коротком бою Оглендув был очищен, гитлеровцы бежали в панике.
Несмотря на ночную темноту, мы поняли, что в Оглендуве и западнее кто-то крепко поработал во вражеских тылах ещё до нашего появления. Этот участок был завален разбитой техникой. Автомашины, тягачи, танки и бронетранспортёры, орудия разных калибров, разбитые или сгоревшие, загромождали окрестности. Пленные показали, что вечером их разбомбила русская авиация. А на ремонтной базе среди нескольких “пантер” мы увидели “королевского тигра”. Около него мелькнула тень, я строго окликнул бегущего, и фашистский солдат, подняв руки, подошёл к нашему танку. Он оказался ремонтником и поведал нам историю, которая показалась сначала выдумкой. Пленный рассказал, что прибыл с 501-м тяжёлым танковым батальоном из города Герлиц, что с ними приехал и конструктор “королевских тигров” герр доктор Порше. Ехали под охраной эсэсовцев, никому не разрешали покидать эшелон даже на крупных станциях. Минувшим утром доктор Порше сказал перед строем батальона короткую речь о своих танках как новом и грозном оружии, против которого бессильны лучшие образцы русской артиллерии. Добавил, что фюрер надеется на 501-й танковый батальон и в личной с ним, Порше, беседе выразил уверенность, что “королевские тигры” уничтожат переправившихся через Вислу русских. Из боя не вернулся ни один танк из тридцати девяти. Только этот остался — он не ходил в атаку из-за неисправного двигателя».
Вот такая история.
Правда, И.С. Конев в своих «Записках…», не жалея «бусурман», пишет, что «захваченные в бою 10 танков целыми были отправлены в Москву».
Сейчас один из этих бронированных монстров находится в музее бронетехники в Кубинке. Два были «отстреляны» на испытаниях тогда же, в 1944-м. Инженерам и конструкторам необходимо было испытать чудо-оружие Гитлера своими боеприпасами из своих стволов. Заключение было таким: «Тигр-II» является улучшенной модификацией «пантеры».
Когда Коневу доложили об удачной засаде на батальон «королевских тигров» и о том, что этот батальон танкисты Рыбалко, а также артиллеристы и эскадрилья штурмовиков, как говорят на фронте, «пропололи дочиста», он тут же приказал написать представления к наградам на всех отличившихся.
В конце августа, увязнув в немецкой обороне, войска 1-го Украинского фронта перешли к обороне.
Официальные результаты, закреплённые итоговыми донесениями, затем вошли в статистику Великой Отечественной войны. «Львовско-Сандомирская операция имела большое военно-политическое значение, — отметил в своих «Записках…» Конев. — В ходе её были разбиты 32 вражеские дивизии и 8 дивизий полностью уничтожены. Группа армий “Северная Украина” была разгромлена наголову. Только с 14 по 31 июля противник потерял убитыми, ранеными и пленными около 200 тыс. солдат и офицеров. При этом войска фронта захватили огромные трофеи: свыше 2200 орудий разных калибров, 500 танков, 10 тыс. автомашин, 666 железнодорожных вагонов, 12 тыс. лошадей и до 150 различных складов.
Было освобождено много крупных городов, среди них: Львов, Владимир-Волынский, Рава-Русская, Станислав, Стрый, Перемышль, Жешув, Сандомир и др. Войска 1-го Украинского фронта, успешно выполнив задачу, завершили полное освобождение западных районов Украины от гитлеровских захватчиков, образовали мощный Сандомирский плацдарм на западном берегу Вислы и тем самым создали благоприятные условия для проведения последующих наступательных операций в Южной Польше и Чехословакии.
