На вокзале Конев встретился с подполковником Телковым. Вид у того был непарадный — осунувшееся, почерневшее от усталости лицо, но подтянут и собран. Доклад подполковника обрадовал: артдивизион имеет несколько орудий и боеприпасы, а утром прибудет эшелон с танками. Эта небольшая, потрёпанная дивизия, первой поступившая в распоряжение Конева в район Калинина, в действительности стоила полнокровной: она дралась с первого дня войны, сохранила свой костяк и сибирский дух.
Прямо с вокзала, отдав необходимые распоряжения подполковнику Телкову, Конев поехал на КП командарма 30-й армии генерала Хоменко. Конев уточнил расположение частей армии, приказал включить в состав армии 5-ю стрелковую дивизию, которая в это время спешно занимала окопы на южной окраине Калинина. Задачей 30-й армии было не допустить прорыва немцев вдоль Московского шоссе на Клин.
Затем Конев выехал в сторону Селижарова и разыскал КП 22-й армии генерала Юшкевича
[35]. Здесь, как вскоре выяснилось, обстановка была более или менее спокойной. Изучив на карте конфигурацию обороны армии, Конев приказал командарму срочно, на грузовиках, перебросить 256-ю стрелковую дивизию генерала Горячева
[36] в район Калинина и занять пустующий участок фронта по восточному берегу Волги с целью не допустить наступления противника по Бежецкому шоссе на Бежецк и Ярославль.
Генерал-майор Василий Александрович Юшкевич был из тех командармов, которым Конев доверял. Он знал: такие, как Юшкевич, прошедшие жестокую школу жизни, умеют ценить доверие, умеют воевать и держаться до последнего в самых безнадёжных ситуациях.
22-я армия, в августе правофланговый сосед 19-й армии, действуя на Торопецком направлении, попала в окружение и, не растеряв основных сил и вооружения, с боями вышла в район Андреаполя. Вот и теперь, уклоняясь от удара «Тайфуна» и выполняя приказ штаба Западного фронта об отходе, генерал Юшкевич отвёл дивизии из-под Осташкова на Селижарово на заранее подготовленный рубеж и прочно закрепился.
Ещё до приезда в район Калинина заместителя командующего войсками Западного фронта генерала Конева из состава правофланговой группировки были изъяты 5-я, 133-я, 110-я, 119-я и 243-я стрелковые дивизии и переброшены на можайскую линию обороны. После того как немцы замкнули кольцо под Вязьмой и приступили к ликвидации окружённой группировки армий и частей Западного и Резервного фронтов, на Наро-Фоминском, Малоярославецком и Можайском направлениях войск, способных противостоять «Тайфуну», попросту не оказалось. Существовала реальная угроза захвата Москвы. Если бы окружённые под Вязьмой не продержались сутки-двое-трое, отвлекая на себя основные силы группы армий «Центр», и если бы фон Бок смог выделить для продолжения наступления хотя бы один танковый корпус, они прошли бы к Москве колонной, не съезжая с шоссе.
У Конева была тяжелейшая задача — стабилизировать положение на правом крыле огромного и самого напряжённого в тот период фронта. Тем самым предстояло одновременно решить две задачи: первую — остановить продолжавшие наступление корпуса 3-й танковой группы и 9-й полевой армии; вторую — обеспечить стык с Северо-Западным фронтом.
Именно в эти дни в районе Калинина была ликвидирована брешь и предотвращена угроза широкого охвата Москвы с севера.
Катастрофически не хватало войск, чтобы противостоять танковым атакам противника. Резервы Ставки начали поступать чуть позже. А в середине октября фронт пришлось латать тем, что оказалось под руками: истребительными отрядами, наспех сформированными из калининских добровольцев, батальонами НКВД. К счастью, из-под Сычёвки и Белого продолжали выходить из окружения разрозненные части и отдельные группы разбитых дивизий. Некоторые сохранили оружие и тяжёлую технику. Из них формировали роты и батальоны и сразу же вводили в бой.
Любопытна запись, сделанная фон Боком в своём дневнике 12 октября, именно в тот день, когда Конев, прибыв в Калинин в качестве заместителя командующего войсками объединённого Западного фронта, метался с одного КП на другой, пытаясь организовать взаимодействие армий и дивизий и выстроить линию фронта: «Гудериан пока наступать не может; как и Вейхс (2-я армия), он занят ликвидацией брянских “котлов”.
“Котёл” под Вязьмой “съёжился” ещё больше. Число пленных выросло до огромных размеров. Потери противника в живой силе и технике также очень велики.
Правое крыло наступающей в восточном направлении 4-й армии заняло Калугу. Корпус, находящийся в крайней оконечности северного крыла 9-й армии, достиг позиций противника на западе и на севере от Ржева и прорвал их силами своего правого крыла.
3-я танковая группа заняла Старицу. Сейчас танковая группа напрямую подчинена группе армий и получила от неё приказ двигаться на Торжок, чтобы не позволить русским, противостоящим внутренним крыльям группы армий, отступить на восток. Одновременно 3-я танковая группа должна захватить Калинин и удерживать Старицу и Зубцов».
К этому времени командиром 3-й танковой группы вместо назначенного на должность командующего 17-й полевой армией генерала Гота Гитлер назначил генерала танковых войск Георга Рейнхардта. 3-я танковая группа в период наступления на Москву была сильна как никогда. В неё входило четыре армейских корпуса. Танковые дивизии этих корпусов располагали большим количеством танков и артиллерии. Любая из армий, которые Конев имел под рукой в районе Калинина, была значительно слабее армейского корпуса танковой группы Рейнхардта.
