Живому человеку на войне — не только война…
В ночь на 1 декабря 1941 года в Ставке решалась судьба не одного Калининского фронта, а Москвы. Как рассказывал маршал Жуков в своих мемуарах, после тщательного и всестороннего изучения характера и результатов боёв войск фронта Ставка пришла к выводу, что метод частных атак, предпринятых на различных направлениях 27—29 ноября, неэффективен.
16-я армия Рокоссовского удержалась на своих рубежах, хотя и была потеснена на отдельных участках. Линия фронта изогнулась ещё круче и причудливей. Калининский фронт опасно навис над северным крылом немецкой группировки, все эти дни упорно атаковавшей на Клинском и Волоколамском направлениях. Ставка приказала Коневу в течение ближайших двух-трёх дней сосредоточить ударную группировку в составе не менее пяти-шести дивизий и, без всякой оперативной паузы, нанести удар на Тургиново с целью выхода в тыл противника.
Ещё накануне Коневу позвонил Сталин, поинтересовался обстановкой и сказал, что Калинин в ближайшие дни должен быть взят.
По замыслам Ставки и Генштаба предусматривалось одновременное нанесение ударов силами Западного, Калининского и правого крыла Юго-Западного фронтов с целью разгрома противника севернее и южнее Москвы с охватом всей западной группировки. Контрнаступление предполагало создание контрклещей, почти в зеркальном их виде.
«В соответствии с замыслом Ставки командующие фронтами приняли свои решения, — вспоминал Конев. — Жуков решил нанести главный удар на Клинском и Истринском направлениях, разбить основную группировку противника на правом крыле фронта, а ударом на Узловую, Богородицк — фланг и тыл группировки Гудериана на левом крыле фронта. На правом крыле удар в общем направлении на Клин наносили войска 30-й армии, 1-й ударной армии, 20-й, 16-й армий. Должен сказать, что Западный фронт был усилен 1-й ударной армией, 20-й армией, а на левом крыле 10-й армией.
Войска Калининского фронта, не имея, повторю, превосходства в силах и средствах над противостоящей им 9-й армией противника, вместе с тем занимали исключительно выгодное оперативное положение, глубоко охватывая с севера вражеские войска, наступавшие на Москву.
В результате активных действий наших войск в октябре-ноябре 1941 года 9-я немецкая армия развернулась, точнее, мы её заставили развернуться, фронтом на северо-восток. Войска Калининского фронта нависали над ней. Мы знали, что 9-я армия развёрнута на широком фронте в одну линию, все её войска втянуты в сражение и уже начали выдыхаться. Момент для начала контрнаступления был самый подходящий».
Маршал Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях» писал: «Командующий фронтом генерал И.С. Конев, получив приказ Ставки, доложил, что выполнить его не может из-за нехватки сил и отсутствия танков. Он предложил вместо глубокого и достаточно мощного удара, намеченного Верховным Главнокомандованием, провести частную операцию по овладению Калинином.
Ставка совершенно справедливо заметила, что предложения командующего Калининским фронтом не только не соответствуют, а прямо противоречат общей цели — решительному контрнаступлению под Москвой. И.В. Сталин поручил заместителю начальника Генштаба генералу А.М. Василевскому, подписавшему вместе с ним упомянутую выше директиву о создании ударной группировки Калининского фронта, переговорить с генералом И.С. Коневым, разъяснить его ошибку и суть дела. Александр Михайлович прекрасно выполнил это поручение. Опираясь на детальное знание оперативной обстановки на фронте, его состава и возможностей, он сообщил 1 декабря И.С. Коневу по “Бодо”: “Сорвать наступление немцев на Москву и тем самым не только спасти Москву, но и положить начало серьёзному разгрому противника можно лишь активными действиями, с решительной целью. Если мы этого не сделаем в ближайшие дни, то будет поздно. Калининский фронт, занимая исключительно выгодное оперативное положение для этой цели, не может быть в стороне от этого. Вы обязаны собрать буквально всё для того, чтобы ударить по врагу, а он против вас слаб. И, поверьте, успех будет обеспечен”».
Затем А.М. Василевский подробно разобрал силы фронта, посоветовал, откуда снять дивизии, как усилить их артиллерией из ресурсов фронта.
«Дорог буквально каждый час, а поэтому надо принять все меры к тому, чтобы начать операцию не позднее утра четвёртого», — подчеркнул он.
Командующему фронтом осталось только признать справедливость расчёта Ставки и дать заверение, что он соберёт всё для удара.
«Иду на риск», — заметил И.С. Конев в заключение.
Возможно, Жуков хотел показать нерешительность Конева и то, что тот не был посвящен в главную суть операции, что вся махина войск, двинувшихся вперёд, попросту понесла в том же направлении и войска Калининского фронта… Не случайно упомянул и о советах Василевского, которые тот дал Коневу накануне наступления: откуда что снять и где что усилить…
Видимо, все эти размышления были связаны с тем, что первыми начали наступление всё же войска Калининского фронта. Не было у Ставки уверенности в том, что декабрьские удары перерастут в наступление всех трёх фронтов, прикрывавших Московское направление. Вот и решили: пусть начнёт Конев, а там посмотрим.
Сам Конев тоже понимал, что 5 декабря может превратиться в 14—16 ноября, когда пытались контратаковать и здесь, на севере, и под Серпуховом, в центре, но ничего не вышло, только израсходовали резервные дивизии. Вот почему вырвалось это: «Иду на риск».
Но Конев продолжал забрасывать Ставку и Генштаб просьбами о пополнении людьми и в особенности танками. Но все основные резервы к тому времени уже были переданы Жукову, и Калининскому фронту дать было попросту нечего.
Итак, войскам Калининского фронта суждено было начать контрнаступление под Москвой. Как впоследствии писал в своей книге «Битва за Москву» маршал Б.М. Шапошников: «5 декабря войска Калининского фронта форсировали Волгу и в результате боя захватили плацдарм юго-восточнее Калинина (в районе Эммаус, Семёновское) протяжением 5—6 км по фронту и около 3 км в глубину. Немцы подвели ближайшие резервы и контратаковали. 6 декабря наши войска в Калининском районе отражали контратаки противника…»
Фон Бок записал в дневнике 6 декабря: «Отмечаются мощные атаки превосходящих сил русских против Восточного и в особенности Северо-восточного фронта 3-й танковой группы».
А вот его запись от 7 декабря: «Трудный день. В течение ночи правое крыло 3-й танковой группы начало отход. Дают о себе знать неприятные вклинивания противника на северном крыле танковой группы. Противник также значительно усилил давление на правом крыле 9-й армии. Я отослал всё, что мне удалось собрать на скорую руку, в распоряжение 3-й танковой группы; полк 255-й дивизии направлен на грузовиках — по батальону за один рейс — в сторону Клина, куда первый батальон прибыл этим утром. Единственный резерв, какой только удалось наскрести 4-й танковой группе, представляет собой усиленную роту. Моторизованный инженерный батальон, который ранее предполагалось отправить в Германию, был остановлен и также направлен в распоряжение 3-й танковой группы. 9-й армии придётся полагаться исключительно на свои собственные силы».
