Но Верховный настоял на своём.
Встречался ли Конев со Сталиным в канун нового наступления или позже, об этом сведений в архивах не обнаружено. В журнале посещений кремлёвского кабинета Конев не значится. Для сравнения: фамилия Жукова только в феврале фигурирует четырежды.
Одновременно с московским контрнаступлением крупные победы были одержаны на севере под Тихвином и на юге в районе Ростова. По выражению Жукова, у многих в те дни шапки были набекрень от удач, от хороших известий с фронтов, которые потоком шли в Ставку и Генштаб. Но, в отличие от многих штабных, высокопоставленных штатских и полувоенных, Жуков прекрасно понимал, что происходит на фронтах и что может произойти в ближайшее время. Многим казалось, что теперь Красную армию не остановить, а у вермахта исчерпан весь ресурс, что теперь немцы побегут до Берлина… Этим же настроениям был подвержен и Сталин. Попытка Жукова и Вознесенского просветлить туман наступательно-победной эйфории желаемого результата не дали.
Верховный заметил, что недостаток сил и огневых средств можно компенсировать «умелыми действиями войск», а именно: «…заменить в практике наших армий и фронтов действия отдельными дивизиями, расположенными цепочкой, действиями ударных групп, сосредоточенных в одном направлении… и заменить так называемую артиллерийскую подготовку артиллерийским наступлением».
Метод концентрации артиллерии на участке прорыва, а затем её наступления вместе с пехотой до тех пор, пока не будет взломана оборона противника на всю её глубину, Конев отрабатывал ещё до войны. Под Духовщиной, Ярцевом и Калинином неоднократно пытался применить его в ходе наступательных действий своих войск. Однако в полной мере сделать это было невозможно — у артиллеристов просто не было достаточного количества боеприпасов. Заводы, эвакуированные из Центральной России, ещё не наладили выпуск снарядов для пушек и мин для миномётов. Конечно, когда нечем стрелять, умелыми действиями делу не особенно поможешь. Но когда боеприпасы на огневые позиции всё же доставлялись, расходовать их нужно было с умом. Известно, что бывший фейерверкер отводил артиллерии особую роль в бою, а потому перед боем умел держать артиллеристов, что называется, в тонусе.
Заместителем по артиллерии на Калининском фронте у Конева был генерал Хлебников
[48]. После войны он написал книгу мемуаров «Под грохот сотен батарей». В ней есть эпизод, который ярко характеризует героя нашей книги.
Однажды, когда Конев после очередной поездки на передовую вернулся в штаб, генерал Хлебников, накануне получивший задание приготовить артиллерию к бою, доложил командующему о готовности. Но Конев, выслушав доклад о том, что артполки и артдивизионы готовы открыть прицельный огонь по обороне противника, неожиданно решил убедиться в этом сам.
«Поехали в 30-ю армию к командующему артиллерией полковнику Мазанову, — пишет Н.М. Хлебников. — Дело своё Мазанов знал, и я не сомневался, что проверку он выдержит. Когда приехали на его наблюдательный пункт, генерал Конев приказал мне для проверки поставить артиллеристам боевую задачу. Говорю Мазанову:
— Видите церковь? Справа от церкви высота с отдельным деревом.
— Вижу.
— Сосредоточьте по высоте огонь любых двух полков — по одному выстрелу от каждого дивизиона!
Поставив полковнику Мазанову эту задачу, я засёк время. Для сосредоточения внепланового огня артиллерийской группе требовалось по норме восемь минут. Мазанов поднял трубку телефона, передал задачу в штаб, оттуда — тоже быстро — её передали на огневые позиции.
Проходит пять, потом десять и пятнадцать минут, а доклада о готовности открыть огонь всё нет. Лишь двадцать минут спустя Мазанову доложили, что артполки готовы. Он подал команду, разрывы легли далеко от цели.
— В чём дело? — спрашивает Конев.
Мазанов несколько растерялся, потом взял себя в руки, проверил, кто и как передал его команду. Оказалось, что один из телефонистов перепутал целеуказание. Конев, сам артиллерист, понял, что готовности нет. И дело не только в телефонисте. Задержка на десять минут говорила об организационных слабостях в управлении артиллерией.
Прошу командующего фронтом поставить ещё одну задачу. Он согласился. На этот раз доклад о готовности поступил с огневых позиций на наблюдательный пункт через пять минут, разрывы легли в районе цели.
Все мы вздохнули с облегчением, но командующий, уезжая, сказал:
— Времени у вас — только до завтра. Смотрите, товарищи артиллеристы!»
Артиллерия противника действовала превосходно. Даже в дни глухой обороны по населённым пунктам и видимым целям немцы вдруг открывали огонь. Короткие шквальные налёты чередовались с вялым беспокоящим огнём одиночных кочующих орудий. Противник уже к началу января сократил коммуникации, произвёл перегруппировку, эвакуировал склады на новые базы, наладил подвоз. Проблем с боеприпасами у него не было.
Гитлер приказал: «9-й армии — ни шагу назад. Удерживать достигнутую 3 января линию обороны».
Глава девятнадцатая.
РЖЕВ, ОЛЕНИНО, ВЯЗЬМА…
Командир 6-й немецкой пехотной дивизии 3-й танковой армии генерал пехоты Хорст Гроссман после войны написал книгу о боях подо Ржевом. Книга называется «Краеугольный камень Восточного фронта». Само название книги свидетельствует о степени важности, которую германское командование придавало обороне так называемого Ржевского выступа, образовавшегося в ходе зимних боёв 1942 года. Хорст Гроссман, дивизия которого дралась в районе Ржева, писал: «Шаг за шагом отходила с боями 9-я армия от Калинина на юго-запад в направлении Ржева, южнее — другие армии на запад. 3 января 1942 года четыре северные армии группы армий “Центр” встали на общую линию Юхнов—Медынь—Боровск—Лотошино—Алексино—Ельцы—Селижарово (южнее Осташкова). Но на правом крыле группы армий “Север” зияла брешь почти в 45 километров. Термометр показывал минус 40 градусов! Тяжёлые бои на всём фронте. И всё же измотанным и замерзающим войскам, несмотря на чудовищное напряжение от численно превосходящих, отлично подготовленных для зимней кампании и хорошо вооружённых сибирских дивизий, удавалось держать цельную, правда, слабую и тонкую, линию обороны. Только постепенно отступая, командование армии могло спасти фронт от его расчленения и уничтожения по частям. Только используя гибкую тактику, было возможно отбивать атаки и не допустить прорыва».
