Когда Конев возглавит войсковые объединения Западного фронта, он настоит перед Верховным, чтобы ему — «для удобства управления войсками» — передали 29-ю и 30-ю армии, разумеется, вместе с ржевским участком фронта. Ржев на целый год стал его судьбой. Он так и не смог сломить Моделя и войти в город освободителем.
Вступив в новую должность, а по сути дела вернувшись на то направление, которое оставил в октябре 1941 года после катастрофы под Вязьмой, Конев обратился к Сталину с неожиданным предложением — остановить намеченную Гжатскую операцию, «накопить снаряды, привести войска в порядок, отремонтировать танки и самолёты и организовать заново удар 29-й и 31-й армиями с юго-востока и 30-й армией с северо-запада». Конечную цель, ставшую делом чести, Конев сформулировал так: «Сомкнуть кольцо южнее Ржева».
Сталин согласился с мнением Конева. На фронте наступило временное затишье.
Девятого сентября на рассвете 30-я армия после полуторачасовой артподготовки атаковала позиции противника в районе Ржева. На этот раз артиллерии удалось подавить огневые точки, и стрелковые части с ходу заняли несколько кварталов на северо-восточной окраине города. Уличный бой — бой особый. Противники зачастую сходятся вплотную. Между перестрелкой и рукопашной схваткой паузы в несколько секунд. Обе стороны дрались с ожесточением обречённых, и потому никто не хотел уступать. Командир 6-й пехотной дивизии, оборонявшей Ржев, впоследствии вспоминал об этом дне: «Из всех дней борьбы за Ржев этот был жесточайший… подразделения, действовавшие в месте прорыва, были так обескровлены, что дивизию приказано было сменить…»
Илья Эренбург, автор знаменитого лозунга «Убей немца!» в те дни написал: «Мне не удалось побывать у Сталинграда… Но Ржева я не забуду. Может быть, были наступления, стоившие больше человеческих жизней, но не было, кажется, другого, столь печального — неделями шли бои за пять-шесть обломанных деревьев, за стенку разбитого дома да за крохотный бугорок…»
Ветеран 52-й стрелковой дивизии 30-й армии бывший командир огневого взвода Пётр Алексеевич Михин вспоминал о схватке в немецкой траншее: «В траншее чуть ли не по колено в воде, под водой наши и немецкие трупы, что-то мягкое и скользкое ещё шевелится под ногами, а ты, балансируя на этом неровном дне окопа, увертываешься от смертельных ударов и изо всех сил наносишь их сам. Кто кого. На этот раз наша взяла. Немцы перебиты. Но и нас осталось мало. Не успели отдышаться, как свежими силами теперь уже немцы атакуют и выбивают нас из траншеи. Мы снова ползём через трупное поле назад в свои окопы. Немцы стреляют в спины, и трупное поле пополняется. В отличие от старых трупов тела убитых лежат, как живые, как будто заснули…»
В современной историографии множатся мнения и досужие домыслы о том, почему да как так случилось, что ни Жуков, ни Конев не смогли одолеть немцев на Ржевском выступе и взять город, что все операции были либо спланированы бездарно, либо так же бездарно исполнены, что генералы под руководством Сталина положили перед Ржевским выступом миллион, а то и полтора миллиона солдат, а результат оказался нулевым, и что Ржев по сути город воинской славы не Красной армии, а вермахта…
Перед Жуковым и Коневым стояли лучшие генералы Гитлера. В окопах сидели те, кто прошёл Францию, Польшу и Норвегию. Они прекрасно владели оружием, знали, что такое дисциплина и чувство товарищества, и готовы были умереть за Великую Германию. А богу войны угодно было найти такое поле, где неприятели могли бы сходиться многократно, чтобы состязаться в своей жестокости и свирепстве, в преданности родине и верности солдатскому долгу. И такое поле бог войны нашёл подо Ржевом.
К началу октября немцы не только не смогли что-то выкроить и перебросить из центра на юг, где Гитлер готовил решающий бросок с целью отрезать промышленные районы СССР от нефти, но и вынуждены были усилить свою группировку ещё двенадцатью дивизиями. Некоторые из них прибыли с юга. Генерал Гроссман писал, что 18-й гренадерский полк его 6-й пехотной дивизии в боях за Ржев потерял всех ветеранов, пришедших в Россию в 1941 году, а в целом в его дивизии только в августовских боях потери составили 3294 человека.
Немцы жертвовали богу войны под названием «Ржев» многое. Они отказались от запланированной операции под Сухиничами, от наступления на Юхнов. Они отдали Зубцов и плацдармы на Волге. Они уплотняли свои боевые порядки от Велижа до Гжатска. Мокли в окопах, болели малярией, терпели засилье вшей и нашествие комаров. Мирились с тем, что партизаны в здешних лесах и деревнях — это неистребимо. И всё это ради одного — удержать в своих руках твердыню, святилище — Ржев.
Известно, что одновременно с операцией под кодовым названием «Уран» — наступление советских войск под Сталинградом — штабы спланировали операцию «Марс» — наступление с целью ликвидации немецкой группировки на Ржевско-Вяземском выступе.
Конфигурация фронта в низовьях Волги очень сильно напоминала дугу в её верховьях. Немцев магически влекла Волга. Как будто на левом её берегу их ожидало нечто, что, подобно копью судьбы, могло решить судьбу войны в их пользу.
Известно, что и та и другая операции планировались при участии заместителя Верховного главнокомандующего генерала армии Жукова. Масла в огонь, вокруг которого застыли в ритуальных позах наши историки, подлил американский историк Дэвид Гланц. Американец произвёл сложные расчёты и вывел: по уровню подготовки, по количеству дивизий и накопленных ресурсов (боеприпасы, вооружение, горючее, продовольствие, медикаменты) «Марс» выглядел внушительнее и мощнее «Урана». Во всяком случае, он называет эти операции «близнецами».
Но генерала Моделя не постигла судьба генерала Паулюса. Модель сумел отвратить рок, нависший над 9-й армией в виде армий Западного и Калининского фронтов с их амбициозными планами покончить с Ржевско-Вяземским выступом, угрожающим Москве.
В двадцатых числах октября 1942 года Жуков, занимаясь планированием операций-«близнецов», побывал на Калининском фронте. Заезжал ли он в штаб Западного фронта к Коневу, неизвестно. Но доподлинно известно другое: они в этот период не раз встречались у Верховного. Согласно журналу посещений кремлёвского кабинета Сталина, только в сентябре они встречались дважды: 28-го и 29-го числа. Оба раза к Сталину Конев входил вместе с командующим войсками Калининского фронта генералом Пуркаевым, а также своим начальником штаба генералом Соколовским и членом Военного совета фронта Булганиным. Всякий раз совещания проходили в присутствии не только Жукова, но и Василевского. В октябре в кабинете Сталина Конев не появлялся. А в ноябре — снова три встречи почти в том же составе.
Так получилось, что в военной историографии «Марс» — самая засекреченная операция. Многие архивы этого периода закрыты. До сих пор не опубликована директива Ставки ВГК о целях и задачах операции. Лишь в последние годы в печати начали появляться некоторые исследования, проливающие свет на эту таинственную «планету». А ведь масштабы «Марса» действительно были колоссальными. Приготовления к Сталинградскому сражению выглядят куда скромнее.
Западный и Калининский фронты в черте Московской зоны обороны располагали следующей группировкой: 1 миллион 890 тысяч солдат и офицеров, 24 682 орудий и миномётов, 3375 танков и 1170 самолётов. Сталинградская группировка к середине ноября 1942 года располагала более скромным ресурсом: 1 миллион 103 тысячи солдат и офицеров, 15 501 орудий и миномётов, 1463 танков, 928 самолётов. Цифры взяты из советского издания «История Второй мировой войны» и, конечно же, приблизительны. Но тенденция очевидна. Справедливости ради, необходимо отметить, что и протяжённость фронта в районе проведения операции «Уран» была меньше и плотность обороны там была помощней. Во время операций такого рода воюет не весь фронт и не на каждом километре войска атакуют и обороняются. Войска концентрируются и уплотняются там, где это необходимо.
