Любопытно то, что Русланова, обладая прекрасными вокальными и артистическими данными, всё же не пела в таких местах. Не тешила наша героиня жующую и хмелеющую публику. Ей достались гарнизоны, госпитали, санитарные поезда, армейские клубы, степь, заснеженные лесные полянки с замаскированными танками и артиллерийскими тягачами. И она полюбила и степь, и лесные полянки, и землянки, и чумазые лица солдат, только что вышедших из боя, их жажду песни, неожиданного и случайного счастья отдыха, душевного волнения.
В годы Гражданской войны судьба носила Русланову по западу и югу России. Она гастролировала с концертами по всей стране. Жизнь её проходила на колёсах, в пути, в странствиях. Как верная маркитантка, она шла вслед за Красной армией. Иногда вместе с ней. Это была взаимная любовь. Нигде так её не принимали, как в войсках. Никто её так не любил, как солдаты. И она для них готова была петь хоть в окопах, хоть в землянках, хоть под пулями на самолётном крыле и на корме танка.
Рассказывают такую историю. Однажды в Первую конную прибыли артисты. Семён Михайлович Будённый подкрутил свои лихие усы и тоже прибыл на концерт. Кавалеристы и батарейцы уже расселись на полянке. Сцена была готова. Вот-вот должны появиться на ней артисты. Будённый спрашивает своих кавалеристов-молодцов:
— А кто будет петь, ребята?
Ответственный за концерт начал перечислять артистов.
Будённый выслушал длинный список и удивился:
— А где же Русланова?
— Руслановой в программе нет, — ответил ему комиссар.
— Как же так? Обещали — русские народные песни.
— Русские песни будет петь другая певица.
— Другая?! Других я знать не хочу. Я знаю только Русланову.
Сел на коня и умчался. Только пыль столбом.
В 1919 году в Виннице Русланова познакомилась с чекистом Науминым и вскоре вышла за него замуж. Несмотря на свободу нравов, царившую в артистической среде, в которую к тому времени она окунулась с головой, любовников заводить она не умела. Должно быть, сказывались её крестьянская основа, старые заветы поморского толка. Не жили так ни в Даниловке, ни в Александровке Петровского уезда Саратовской губернии, и она не будет так жить. Замуж выходила четырежды. Много. Но любовников не имела. Никто из биографов, даже тех, кто с бранью обвинил её и в стяжательстве, и псевдорусскости, кто пытался уличить в безвкусице и приверженности блатному репертуару, не посмел бросить камень в сторону её личной жизни.
Один, первый, оставил её, двоих последующих оставила она, последнего, самого любимого и преданного, похоронила и жила потом с приёмной дочерью, зятем и внучками.
Наум Ионович (по другим сведениям — Ильич) был «влиятельным сотрудником ВЧК». В кратких биографических справках, которыми заполнены различного рода энциклопедии и Интернет, о втором замужестве Руслановой говорится скупо. Буквально, что «удачно вышла замуж» и что Наум Наумин был «прямолинейный, фанатичный, для которого мир делился на товарищей и врагов».
Имя второго мужа Руслановой мне удалось отыскать в так называемом «Расстрельном списке», который опубликовали в 2002 году общество «Мемориал» и Архив Президента РФ. Наум Ионович Наумин числится в довольно длинном списке «Москва-центр». Арестован 21 ноября 1937 года — «является участником террористической организации и имел намерение совершить террористический акт над руководителями Советской власти». Осуждён Военной коллегией Верховного суда СССР по статьям 58–8 и 58–11 УК РСФСР к расстрелу. Приговор приведён в исполнение в тот же день 3 января 1938 года. Тело захоронено на территории совхоза «Коммунарка» Ленинского района Московской области. В советской истории наступил такой период, когда в затылок стреляли тем, кто стрелял в затылок ещё вчера. Свирепая машина самоистребления ломала кости своим конструкторам и механикам…
В июне 1957 года Военной коллегией Верховного суда СССР Наумин был полностью реабилитирован.
По всей вероятности, второй муж Руслановой всё же не был таким примитивным существом, каковым показывают его биографы великой певицы. Хотя бы потому, что, приехав в Москву, Русланова и Наумин сразу же начали собирать библиотеку. Ездили по букинистическим магазинам, книжным развалам, знакомились с коллекционерами и знатоками книги. Да и в Москву из Винницы Наумина перевели, должно быть, не только за верность большевистской идее. Верных и преданных тогда хватало и в самой столице. Саратовский краевед Владимир Вардугин отыскал некоторые сведения о чекисте Наумине. Из «Управління служби безпеки Украіни по Віницкій області» в Саратов пришло официальное письмо, в котором сообщалось: «Наумин Н. И. состоянием на 25.12.1925 г. в возрасте 21 года
[14], еврей по национальности, уроженец Волынской губернии, г. Житомир, в 1917 году окончил гимназию, по профессии артист, член УКПБ с 10.08.1918 года, вместе с женой — Лидией Андреевной (фамилия не указана) проживал по ул. Шевченковской, 43. Наумин Н. И. прибыл в г. Винницу в 1921 году из г. Каменец-Подольского. В автобиографической анкете за 1920 г. значился холостым».
Но пока продолжались концерты на юге России. Красноармейцы принимали молодую певицу с восторгом.
Русланова уже почувствовала свой талант и силу русской песни. В каждую песню вкладывала всю свою душу, без остатка. Пела столько, сколько хватало сил. Завершала всегда «Саратовскими страданиями» — гроздью задиристых, искрящихся частушек, в которых выплёскивала и злобу дня, и напоминала публике о непреходящем. Потом кланялась земным поклоном и уходила с достоинством.
Солдаты провожали её восхищёнными взглядами и громом аплодисментов. Покачивали головами:
— Ишь, какова!..
— Сила!
— Саратовская птица.
Так и пошло по войскам — Саратовская птица… Везде встречали и провожали с любовью и уважением.
Новый муж следовал за ней. Ведь его и приставили от Винницкой ВЧК к концертной бригаде в качестве охранника.
За охранника Саратовская птица и вышла. И с ним благополучно перебралась в Москву и пережила лихие времена после Гражданской войны. Она к тому времени уже многое понимала: «В такую шальную погоду нельзя доверяться волнам…»
Нельзя. Те, кто доверился, попали под железный скребок «красного террора». «Бывших» и всяческих «сочувствующих» выскребали из народа жестоко и последовательно. Сперва этим скребком была ВЧК, потом ГПУ, вскоре реорганизованная в ОГПУ, затем НКВД, НКГБ, МГБ, КГБ…
В Москве Русланова занялась самообразованием. Наконец появилось свободное время. Его она всецело посвятила чтению. Тогда это было и модно, и необходимо. Молодёжь тянулась к образованию. Новая власть это всячески поощряла. Доступ к книгам, в театры, в музеи, наконец, появился для всех.
Русланова и Наумин жили в Москве и ни в чём не нуждались. Наумин получал неплохое жалованье. Ведомство, в котором он служил далеко не рядовым сотрудником, умело заботиться о своих работниках. Русланова тоже приехала в столицу не с пустыми руками. На гастролях успела заработать кое-какие деньги.
