Командир роты приказал мне выделить четверых автоматчиков для конвоирования пленных в тыл. Я назначил конвой. Автоматчики меня спросили, можно ли им сесть на лошадей, чтобы поскорее вернуться назад.
Шли мы тогда направлением на румынский город Браилов. Город этот знаком был по учебникам истории. Там сражался Суворов.
– Берите лучше повозку. – И указал им на широкую немецкую телегу, запряженную парой лошадей. – Раненых погрузите. А то будут ковылять…
Все это время на западе, невдалеке, слышался рокот танковых моторов. Чьи это были танки, наши или немецкие, понять было невозможно. Ходили слухи, что окруженная под Яссами и Кишиневом немецкая группировка «Южная Украина» разгромлена, а значит, крупных сил, тем более танковых, у них тут быть не должно. Точными разведданными мы не располагали. На всякий случай приказано было остановиться. Дальше продвигаться было опасно.
Мы расположились в долине возле речушки. Отрыли окопы фронтом на запад. На позициях остались молодые солдаты. «Старики» пошли в обоз, подбирать новых лошадей и подводы. Под перевозку людей и боеприпасов каждый взвод подобрал по три подводы и по две подменных лошади. Теперь и мы становились более мобильным подразделением, почти что кавалерией. Еще бы седла… А лошадей хватало.
Мои автоматчики, пока мы меняли колеса на телегах, принесли много румынских сигарет. Целый тюк. Румынские сигареты ценились выше немецких – табак натуральный. Вот это был настоящий трофей!
Вернулась разведка и доложила: впереди немецкая колонна, танки и бронетранспортеры с пехотой. Мы тут же выступили.
Немецкая разведка конечно же следила за тем, что происходит в арьергарде колонны. И наш марш по пятам бронетанковой части не остался незамеченным. Либо мы увеличили темп движения, либо немцы отходили слишком медленно и не успевали. Но они решили нам дать бой.
Мы догнали их на холмистой местности, поросшей редким лесом, который весь хорошо просматривался, так как состоял из отдельно стоящих на склонах предгорий деревьев и кустарников. Повсюду, там и тут, лежали огромные валуны. Стрелки и автоматчики тут же расположились за этими валунами – прекрасные позиции. Окопались, используя выгодный рельеф местности.
Разведка наша работала хорошо. Разведчики уже доложили, что немцы, по всей вероятности, готовятся к атаке, чтобы отбросить нас от основной колонны, задержать движение. Позицию мы выбрали такую, чтобы они, атакуя танками, оказались в ловушке. Дело в том, что в любом случае танкам предстояло двигаться по дороге. Развернуться для более широкой атаки с охватом им мешали валуны. Дорога же перед нашими позициями делала крутой поворот, после поворота валунов было меньше, и тут они, видимо, и намеревались разойтись для атаки.
За нашими боевыми порядками спешно развернулись два дивизиона: 9-й отдельный противотанковый и 23-й дивизион гвардейского артиллерийского полка. Возможно, их немецкая разведка не заметила, так как артиллеристы двигались в хвосте колонны. Они нас догнали уже на марше, так как авиаразведка доложила о том, что впереди замечены колонны с бронетехникой.
Возможно, мы своим быстрым темпом движения спровоцировали немецкую атаку.
И вот впереди, за поворотом заревели десятки моторов. Автоматчики мои притихли, молча переглядывались. Судя по грохоту, колонна на нас шла большая. Немцы решили ударить не для острастки, а намеревались атаковать основательно. Через несколько минут немецкие танки начали выходить на линию атаки. За танками плотно друг к другу двигались бронетранспортеры с пехотой. И когда они начали проходить поворот, открыв свои борта, заработала наша противотанковая артиллерия. Сразу загорелись три «пантеры» в голове колонны, потом еще две в хвосте. Пехота сыпанула из бронетранспортеров и кинулась к валунам. Очевидно, неудачное начало атаки их впечатлило. Но офицеры их тут же начали выгонять из-за валунов и строить в цепь. Когда из-за валунов начала появляться цепь, в дело вступили мы. Заработали пулеметы, автоматы, прицельно вели огонь стрелки из винтовок.
Я положил свой ППШ на камень и начал прицельно, короткими очередями, стрелять по одному из офицеров или унтер-офицеру. Унтер-офицер – это сержант, помкомвзвода или командир отделения. Он постоянно перемещался вдоль цепи, взмахивал автоматом и подбадривал своих подчиненных. На войне так: запоминаешь наиболее яркое, то, что тебя впечатлило, поразило. Первого своего убитого немца я хорошо запомнил. Второго тоже. Вообще весь первый бой, до мельчайших деталей. Я и в записной книжке вначале делал более подробные записи, а потом: вышли туда-то, название населенного пункта, столько-то пленных… Не помню уже, достал я своими очередями того немца или нет. Дальше события разворачивались следующим образом. Немецкие танки, уцелевшие после первых залпов нашей артиллерии, развернулись прямо на дороге и открыли ответный огонь. Подбили одно орудие в 9-м дивизионе. Погиб командир расчета и несколько человек из орудийной прислуги. Стреляли немецкие танкисты тоже очень точно. И пушки у них были хорошие, длинноствольные, калибра 75 миллиметров. И лобовая броня – 100 миллиметров. Такая же, как у «Тигра».
Но дуэли с артиллеристами они не выдержали. Загорелся еще один немецкий танк, кажется, это был Т-VI, и несколько бронетранспортеров. «Пантеры» начали пятиться, отстреливаясь. Пехота тоже залегла, а через минуту исчезла за валунами.
Так мы отбили их атаку. Похоронили убитых и – в путь. Тогда приказ был: вперед, вперед!
Мы шли на Бухарест.
Однажды на ночь остановились на привал рядом с дорогой. За дорогой начиналось огромное кукурузное поле. Наблюдатели вскоре обнаружили там какое-то движение. Тут же комбат приказал от каждой роты выделить по одному взводу и прочесать поле. От нашей роты, как всегда, послали мой автоматный взвод.
Взводы развернулись в цепь. Пошли. Кукуруза густая, высокая. Но вдоль рядов кое-что видно. Через полкилометра наткнулись на немцев. Завязался короткий бой. Оказалось, разбитая часть. Имели при себе только легкое стрелковое оружие. Выбирались из окружения. Много раненых.
Мы окружили их и начали забрасывать гранатами. Вскоре они прекратили сопротивление и сдались. В плен мы захватили около 300 солдат и офицеров. Эсэсовцев среди них не оказалось. Хорошо, что у нас не было во время боя потерь. Тогда бы солдат трудно было остановить от расправы. Обычно это происходило в первые минуты. За убитых товарищей мстили жестоко. Хотя массовых расправ над пленными я не помню. За это офицеры могли пойти в штрафбат, а солдаты и сержанты – в штрафную роту.
Возле Дуная наши разведчики в одном румынском селе обнаружили расположившийся на отдых немецкий маршевый батальон. Сила немалая. Свежее подразделение. Полк сразу окружил его, и весь батальон, около 400 человек, сдался в плен. Ни одного выстрела не прозвучало. Этих тут же построили в колонну и отправили под охраной в тыл. Обычно пленных тщательно обыскивали, изымали спрятанное оружие и различные предметы, которые можно использовать как оружие. Солдаты, дело обычное, тут же рассовывали по карманам зажигалки, сигареты, консервы, часы. Офицеры это дело, конечно, старались пресекать. Но за всеми не доглядишь. Так вот этим сигареты оставили. Потому что обошлось без потерь.
