Осторожный Андропов не знал, получится ли переворот в Кабуле.
На заседании политбюро ЦК КПСС 6 декабря 1979 года приняли решение отправить «для охраны резиденции Амина» специальный отряд главного разведывательного управления Генштаба «общей численностью около 500 человек в униформе, не раскрывающей его принадлежность к Вооруженным силам».
«Мусульманский батальон» — это 154-й отдельный отряд специального назначения ГРУ. Этот батальон вместе с чекистами взял потом штурмом дворец Амина, убив его самого, и его семью, и советского врача, и вообще всех, кто там находился.
На заседании политбюро начальник Генштаба маршал Николай Васильевич Огарков высказался против ввода советских войск в Афганистан: акция чревата большими внешнеполитическими осложнениями для Советского Союза. Андропов, который не любил Огаркова и называл его «наполеончиком», оборвал маршала:
— У нас есть кому заниматься политикой. Вам надо думать о военной стороне дела, как лучше выполнить поставленную вам задачу.
Утром 26 декабря начальник генерального штаба афганской армии генерал Якуб доложил президенту Амину, что в страну почему-то прибывают советские войска.
— Ну что тут особенного? — благодушно ответил Амин. — Чем больше прибудет, тем лучше.
Самого Кармаля доставили на авиабазу Баграм 7 декабря. Авиабазу контролировали советские войска и спецслужбы, поэтому президент Амин и не предполагал, что его соперник уже в Афганистане.
Спецгруппами КГБ, штурмовавшими дворец Амина, непосредственно командовал полковник Григорий Иванович Бояринов. В Москве он руководил Курсами усовершенствования оперативного состава.
Предполагалось, что Амин сам заявит о том, что по его приглашению советские войска входят в Афганистан, а уже потом его уберут. С пропагандистской точки зрения так было бы правильнее. Уже объявили, что Амин выступит по телевидению.
Бабрак Кармаль, находившийся под охраной офицеров 9-го управления КГБ, ждал своего часа. Но КГБ поторопился. 27 декабря Амин устроил у себя торжественный обед в честь секретаря ЦК НДПА Панджшери, вернувшегося из Москвы. С помощью повара-узбека, работавшего в президентском дворце, Амину дали отравленную пищу. Присланное из Москвы спецсредство свалило президента. Выступить по телевидению он уже не смог. Но прежде чем Амин потерял сознание, он попросил советского посла прислать врачей — своим не доверял. А посол и не подозревал, что КГБ проводит за его спиной спецоперацию в Кабуле.
Советские врачи — терапевт полковник Виктор Петрович Кузнеченков и хирург полковник Анатолий Владимирович Алексеев — спасли президента только для того, чтобы его через несколько часов расстреляли спецназовцы. Они же в горячке боя убили и одного из врачей — Виктора Кузнеченкова.
Спецназ КГБ вместе с десантниками штурмом взяли дворец Амина, оборону которого создавали офицеры 9-го управления (охрана высшего руководства страны) КГБ. Они все правильно поняли и залезли под кровать, чтобы их не убили. Атакующие действовали, как в кинофильмах: бросок гранаты, автоматная очередь и, переступая через трупы, вперед. Как вспоминал один из участников штурма, все ковры в коридорах дворца пропитались кровью: «Не знаю, чем была обусловлена такая жестокость, но был приказ не щадить никого». Приказ был простой: убить Амина, пленных не брать.
При штурме дворца погибло большое количество афганцев, которые, умирая, не могли поверить, что их убивают лучшие друзья. До последней секунды не верил в это и президент Амин. Его убили вместе с пятилетним сыном, которого Амин увидел плачущим в коридоре, обнял и прижал к себе. Застрелили и других его сыновей. Дочь Амина была ранена в обе ноги. Ее, как и всех родственников убитого президента, посадили в тюрьму. Через несколько лет выпустили.
Во дворец доставили бывшего министра госбезопасности Асадуллу Сарвари. Он опознал тело убитого Амина. Рассказывают, что Амину отрезали голову и в полиэтиленовом пакете доставили в Москву — отчитаться о проделанной работе.
Войска ввели в Афганистан, когда Брежнев был уже совсем болен и оставался лишь номинальным главой государства. Если бы Брежнев был в порядке, он, скорее всего, не дал бы Андропову, Устинову и Громыко втянуть страну в афганскую авантюру.
Как выразился Валентин Фалин, «все дела обделывались за спиной генерального». Точнее было бы сказать, что генеральный секретарь лишился способности трезво оценивать ситуацию. По словам Фалина, Леонид Ильич «переживал упадок разрядки — своего любимого внешнеполитического детища, но ничего поделать уже не мог. Если бы даже захотел».
Андропов и Крючков в Афганистане попались в ловушку своего ведомства, которое соблазнило их простотой решения проблемы: убрать Амина, привезти в Кабул своего человека Кармаля и поставить его у власти. Тайные операции чрезвычайно соблазнительны простотой, дешевизной и секретностью. Потом, правда, все оказывается иначе, но ведь это потом… Аналитический аппарат КГБ оказался неспособным просчитать последствия ввода войск не только в самом Афганистане, но и вокруг него. Введя войска в Афганистан, поссорились с мусульманским миром, непосредственно содействовали возрождению религиозных чувств среди мусульманского населения Советского Союза и стремлению исповедующих ислам народов к государственной самостоятельности.
В конце эпохи Громыко страна оказалась в глухой обороне по всем направлениям. Неважный итог работы министра иностранных дел. Громыко ничего не мог поделать. Сам это понимал в последние годы, нервничал. Чувствовалось, что он устал и выдохся. Американцы называли министра «Мрачный Гром». Советская внешняя политика последних лет производила впечатление непредсказуемой и непродуманной. Излишняя, ненужная жесткость свидетельствовала об отсутствии уверенности в себе. Может быть, кому-то и нравилась атмосфера вражды, но это уже, как говорится, не от большого ума.
Кадровая политика
Бывший член политбюро и секретарь ЦК Вадим Андреевич Медведев вспоминает, как, перебравшись из Ленинграда в столицу, обнаружил, что в центральных органах власти, в правительстве и в аппарате ЦК поразительно мало москвичей. Тон задавали напористые провинциалы из разных кланов. Это было не случайностью, а результатом продуманной кадровой политики.
К власти пришла брежневская южная когорта, которую знающие люди делили на разные группы — днепропетровскую, молдавскую и казахстанскую — в зависимости от того, где тому или иному чиновнику посчастливилось поработать с Леонидом Ильичом. В особом фаворе были те, кто познакомился с Брежневым еще в годы его юности и молодости, когда он начинал свою карьеру в Днепропетровске.
В «днепропетровский клан» входили будущий глава правительства Николай Тихонов, заместитель главы правительства Игнатий Новиков, управляющий делами ЦК КПСС Георгий Павлов, министр внутренних дел Николай Щелоков, первый заместитель председателя КГБ Георгий Цинев. Все это были преданные Брежневу люди, его надежная команда. В Москве невесело шутили, что история России делится на три этапа — допетровский, петровский и днепропетровский.
