В октябре 1952 года в знак особого доверия Игнатьева ввели в состав президиума ЦК. Из всех его предшественников на посту шефа госбезопасности только Берия поднялся на партийный Олимп.
СТРАННАЯ ИСТОРИЯ СМЕРТИ ЖДАНОВА
Лидия Феодосьевна Тимашук получила диплом врача в 1926 году, и тогда же ее взяли в лечебно-санитарное управление Кремля. В 1948-м она заведовала кабинетом электрокардиографии Кремлевской больницы, которая тогда находилась в известном здании на улице Грановского.
Имя этой женщины связано с одной грандиозной интригой, подлинный смысл которой до сих пор не до конца ясен. С ее письма в ЦК началось в 1952 году так называемое «дело врачей». Но каков был подлинный смысл этого печально знаменитого дела? И естественной ли смертью умер Андрей Александрович Жданов, второй после Сталина человек в стране и в партии?
В конце лета 1948 года политбюро приняло решение отправить Жданова в отпуск: он очень плохо себя чувствовал. Жданов поехал на Валдай, но это ему не помогло. У него случился острый сердечный приступ.
Из Москвы, из лечебно-санитарного управления Кремля, вызвали лучших врачей. Они осмотрели высокопоставленного больного, сделали электрокардиограмму, но не нашли ничего опасного и посоветовали Жданову побольше гулять на свежем воздухе. С кремлевскими светилами не согласилась кардиограф Лидия Тимашук, которую вместе с оборудованием доставили на Валдай спецсамолетом.
Она поставила диагноз «инфаркт миокарда в области передней стенки левого желудочка и межжелудочковой перегородки». Но врачи, которые обследовали Жданова, сказали ей, что диагноз ошибочный, инфаркта у Жданова нет, и велели переписать заключение.
Лидия Тимашук не стала отстаивать свою правоту в медицинских дискуссиях с коллегами-врачами, а обратилась с жалобой к человеку, который заботился о быте и здоровье всех членов политбюро, к начальнику Главного управления охраны МГБ СССР Николаю Сидоровичу Власику.
29 августа 1948 года Тимашук написала ему письмо и передала через майора госбезопасности, прикрепленного к Жданову сотрудника охраны. «Считаю, что консультанты и лечащий врач недооценивают безусловно тяжелое состояние А. А. Жданова, разрешая ему подниматься с постели, гулять по парку, посещать кино, что и вызвало повторный приступ и в дальнейшем может привести к роковому исходу», — писала Тимашук.
О состоянии Жданова каждый день по телеграфу докладывали в Кремль.
29 августа у Жданова повторился приступ. Тимашук опять доставили из Москвы на Валдай, но кардиограмму не сделали. В тот же день, по ее словам, «больной встал и пошел в уборную, где у него вновь повторился тяжелый приступ сердечной недостаточности с последующим отеком легких, резким расширением сердца, что и привело больного к преждевременной смерти». Жданов умер 30 августа.
А 7 сентября Тимашук написала письмо секретарю ЦК ВКП(б) Алексею Александровичу Кузнецову. На сей раз она писала совершенно определенно. Электрокардиограмма показывала, что Жданов перенес инфаркт миокарда. Но врачи не согласились с ее диагнозом, Жданову «не был создан особо строгий постельный режим, который необходим для больного, перенесшего инфаркт миокарда, ему продолжали делать общий массаж, разрешали прогулки по парку, просмотр кинокартин».
Впоследствии историки попытаются понять мотивы такой настойчивости Лидии Феодосьевны. Одни увидят в этом желание свести счеты с коллегами, другие — стремление снять с себя ответственность за неоказание должной медицинской помощи члену политбюро. Она боялась, что за смерть Жданова захотят наказать кого-то из врачей, и не хотела попасть в их число.
Результаты вскрытия подтвердили, что Тимашук была права. Начальник Главного управления охраны генерал Власик сообщил о письме Тимашук Сталину, тот отправил послание в архив: смерть Жданова его вполне устраивала.
Тогда Власик переправил письмо Тимашук ее начальнику и своему другу Петру Ивановичу Егорову, который с 1947 года возглавлял лечебно-санитарное управление Кремля. Руководство лечебно-санитарного управления Кремля было недовольно жалобами Тимашук. Ее перевели в филиал больницы. Казалось, эта историй забыта.
Но почти одновременно затевается новое политическое дело, котором вскоре всплывет имя Жданова.
20 ноября 1948 года политбюро поручило министерству госбезопасности «немедля распустить Еврейский антифашистский комитет… органы печати этого комитета закрыть, дела комитета забрать. Пока никого не арестовывать». Аресты начнутся в 1952 году. Тогда и понадобится Тимашук.
О ней вспомнили в августе 1952-го. Ее письмо не пропало: в ведомстве государственной безопасности всегда была чудесная картотека. Письмо Тимашук достали из архива, и оно легло в основу дела «врачей-убийц».
Ее вызвали в следственную часть по особо важным делам министерства государственной безопасности и попросили подробно описать обстоятельства смерти Жданова. Ее допрашивали несколько раз, а 20 января 1953 года ее пригласил к себе в Кремль секретарь ЦК Георгий Максимилианович Маленков и от имени товарища Сталина и советского правительства поблагодарил за бдительность.
На следующий день, 21 января, в очередную годовщину смерти В. И. Ленина, в центральных газетах был опубликован указ Президиума Верховного Совета СССР: «За помощь, оказанную Правительству в деле разоблачения врачей-убийц, наградить врача Тимашук Лидию Феодосьевну орденом Ленина».
Почти до самой смерти Сталина все газеты будут писать о враче-патриоте. В один день она стала самым популярным человеком в стране.
Тем временем арестовали всех, кто лечил Жданова: начальника лечсанупра Кремля Егорова, академика Владимира Никитовича Виноградова, который с 1934 года заведовал терапевтическим отделением Кремлевской больницы, профессора-консультанта больницы Владимира Харитоновича Василенко, лечащего врача Гавриила Ивановича Майорова.
Арестовали и нескольких других знаменитых врачей. Всех обвинили в том, что они по заданию иностранных разведок путем вредительского, неправильного лечения убивали советских руководителей.
Письмо Тимашук оказалось поводом для начала всесоюзной кампании по выявлению убийц в белых халатах — изуверов-врачей. Дело сразу приобрело антисемитский характер, поскольку большинство арестованных были евреи. Страну охватила настоящая истерия. Люди отказывались лечиться, принимать лекарства. Каждый врач был под подозрением.
В советском представительстве в Париже посольского врача посадили под домашний арест, хотя ее муж был сотрудником госбезопасности. А тут, как назло, заболел заместитель министра иностранных дел Андрей Андреевич Громыко, который был в Париже проездом. Пришлось все-таки позвать врача. Она осмотрела больного — грипп. Протянула Громыко лекарство. Будущий министр резко отстранил ее руку:
— Вашего лекарства я принимать не буду!
Академик Борис Васильевич Петровский, один из крупнейших советских хирургов, вспоминает, что в день, когда появилось сообщение о «врачах-убийцах», он собрал коллег-хирургов и они решили отменить все назначенные на этот день операции. В палатах больные жарко обсуждали сообщение ТАСС.
