Посол был согласен на все, лишь бы избежать огласки. Так его и завербовали. Но всю операцию провалил один из перебежчиков, который, оказавшись на Западе, описал приготовленную для француза «медовую ловушку».
Карьера Грибанова закончилась в 1964 году, когда бежал офицер КГБ Юрий Носенко. Начальнику контрразведки пришлось ответить за провал.
Зато при Семичастном был пойман один из самых знаменитых шпионов XX века полковник советской военной разведки Олег Пеньковский, который работал на англичан и американцев. Его арест был большим успехом КГБ.
Арестованного Пеньковского сразу привезли к председателю КГБ Владимиру Ефимовичу Семичастному.
— Я просто хотел на него посмотреть, — рассказывал мне Семичастный. — Пеньковский стал бормотать, что он ничего плохого не сделал, ни в чем не виноват и готов помочь родине. Я приказал его увести…
— Какой вред принес Пеньковский? — спросил я Семичастного.
— Он давал информацию американцам и англичанам и об атомных делах, и о ракетных, об их дислокации. Но это что ему перепадало, так сказать, с маршальского стола. Я имею в виду маршала Варенцова, который командовал артиллерией и ракетными войсками сухопутных войск. Доступа к высшим секретам у Пеньковского не было. Скажем, о переброске ракет на Кубу Пеньковский не знал. Так что Пеньковский не был той фигурой, какой его изображают. Почему же мы его все-таки расстреляли? Потому что он был хорошим для них агентом. И плохим для нас сотрудником…
Пеньковский среди прочего провалил лучшего советского агента в Швеции. Когда советник шведского правительства по вопросам разоружения и друг короля Густава Адольфа, полковник Генерального штаба Стиг Эрик Констанс Веннерстрём был арестован в Стокгольме, он признался, что работал на Москву пятнадцать лет. По объему информации, которую он давал, Веннерстрёма сравнивали с Кимом Филби.
С ним работал генерал Виталий Александрович Никольский из Главного разведывательного управления Генерального штаба. В 1960 году его назначили военным атташе в Швеции.
— Швеция, как таковая, особого интереса не представляла, — рассказывает генерал Никольский. — Практически всю информацию о ее армии и флоте можно было получить из открытых источников. С помощью шведов мы пытались найти ключи к секретам НАТО и США. Веннерстрём и был нам нужен именно для этого. Пять лет он служил военно-воздушным атташе в Вашингтоне, закупал самолеты для шведских ВВС и имел, следовательно, доступ ко всем американским новинкам. Потом он четыре года возглавлял отдел вооружений военно-воздушных сил в министерстве обороны — сами понимаете, какими возможностями он обладал.
Например, наших военных в то время очень интересовала новая американская ракета «Хок». Мы попросили Веннерстрёма, и он добыл то, что нам было нужно.
— Самый опасный для агента момент — передача информации. Где вы встречались с Веннерстрёмом? — спросил я Никольского.
— Мы виделись с ним очень часто, раза два в неделю на всевозможных приемах, куда обязательно приглашают военного атташе.
В этой толчее он передавал мне информацию, а я ему — задания центра. Веннерстрём работал в военном атташате в Москве, хорошо говорил по-русски, и его контакты с русскими выглядели естественно.
— Почему он провалился?
— Информацию о новейших западных вооружениях, которая поступала от Веннерстрёма, Главное разведывательное управление передавало тем, кого она больше всего интересовала, то есть советским производителям оружия. К этой информации имел доступ и полковник Пеньковский, который в конце концов установил, что немалая часть секретных сведений поступает из Швеции, и сообщил об этом своим английским связным.
— Шведская контрразведка, вообще говоря, не известна своими успехами. Как же шведы вышли на Веннерстрёма?
— Незадолго-до его провала из центра пришло указание устроить встречу Веннерстрёма с крупным начальником из ГРУ. Но не в Швеции, а в Финляндии. Веннерстрём поехал в Хельсинки — поездки мы ему оплачивали.
Мой коллега в Финляндии получил указание организовать встречу с ним не на конспиративной квартире военной разведки, а у «соседей» — для надежности. Резидент КГБ предоставил свою квартиру. Московский начальник и Веннерстрём мило побеседовали на этой квартире, а через несколько недель «соседский» резидент бежал на Запад и выдал все, что знал.
— А в чем был смысл этой встречи в Хельсинки, которая так дорого обошлась?
— А зачем все наши начальники так любят ездить за границу? — вопросом на вопрос ответил Никольский. — Предмет беседы был самый пустяковый: Веннерстрёма горячо благодарили за проделанную работу. Как будто бы я не мог того же сделать с меньшими для разведки убытками! Веннерстрёму много чего обещали — и пенсию, и орден, но ничего не дали.
Наша привычка обещать невыполнимое тоже сыграла роковую роль в его судьбе.
Секретные материалы, которые нас интересовали, он фотографировал. Я снабжал его специальной фотопленкой, которая называлась «щит». Ее разработали в нашем научно-исследовательском институте и доложили начальству, что, если она попадет в руки врага, никто не сумеет ее проявить.
Веннерстрём свято в это верил и не спешил избавиться от пленок. Но когда его арестовали, шведские эксперты быстро сумели их проявить, и это было неоспоримое доказательство его вины. Взяли его в тот момент, когда он по нашему заданию переснял важные документы Генерального штаба, а отдать пленки не успел.
— Выходит, в его провале виновна советская разведка?
— Разведка существовала не в безвоздушном пространстве. Она страдала теми же болезнями, что и весь наш государственный аппарат.
Однажды я получил из центра указание приобрести два клистрона — детали, необходимые для запуска ракет и, естественно, запрещенные к экспорту в социалистические страны. Обошлись они нам в четыре тысячи долларов каждая.
Когда детали уже были у нас в руках, из центра приходит указание: один клистрон за ненадобностью вернуть. Но сделать это было невозможно! Покупали мы их через подставных лиц, потому что за такую операцию торговца могли запросто упрятать за решетку.
Но в центре наши доводы не принимались и расходы на покупку второго клистрона не утверждались.
Стоимость проклятой детали равнялась двум моим годовым окладам. Попытки предложить второй клистрон чехам и полякам ни к чему не привели. Случайно спросил нашего торгового представителя: не нужен ли кому клистрон? Он запросил министерство внешней торговли и мгновенно получил ответ: «Нарочным выслать деталь в Москву! Примите срочные меры для закупки еще пяти штук, крайне необходимых нашим институтам».
КАК ТРУДНО СТАТЬ ГЕНЕРАЛОМ
— Сколько же времени понадобилось на то, чтобы войти по-настоящему в новую работу? — спросил я Семичастного.
— Чтобы разобраться и почувствовать, кто на что способен, — года полтора.
— А что вас больше всего поразило, когда вы пришли в КГБ?
