— Черт с тобой, делай что хочешь…
Но потребовал, чтобы она никогда не являлась к нему с мужем. Только когда она развелась, Сталин пригласил ее отдохнуть летом вместе.
Вскоре она вновь вышла замуж — за сына члена политбюро Андрея Александровича Жданова — Юрия, который работал в аппарате ЦК. Но и этот брак быстро развалился.
После XX съезда она встретилась с вернувшимся из ссылки своим дальним родственником Иваном Сванидзе. При рождении его назвали Джонридом в честь американского журналиста, написавшего знаменитую книгу об Октябрьской революции — «Десять дней, которые потрясли мир».
Сванидзе лишился родителей в одиннадцать лет — отца расстреляли, а мать отправили в ссылку, где она умерла. Но и этот брак был недолгим. Две несчастные и истерзанные души не могли дать покоя и утешения друг другу.
После смерти отца личная жизнь Светланы Аллилуевой оставалась предметом постоянного беспокойства высшей власти. Особенно с того момента, когда она познакомилась с иностранцем. Индийский коммунист Раджи Бридж Сингх жил в Москве и работал переводчиком в Издательстве иностранной литературы.
Их роман протекал под неусыпным вниманием оперативных работников 7-го управления КГБ. Это управление занималось наружным наблюдением за выявленными иностранными шпионами и прочими подозрительными лицами, включая дочь Сталина.
За Светланой следили точно так же, как следили за ее братом, Василием Сталиным, до самой его смерти в марте 1962 года. Больше всего боялись контактов с иностранцами. А тут роман с гражданином Индии!
Мешать Светлане, зная ее характер, не решились. Но следили неотступно. Докладывали Семичастному. Читая сводки службы наружного наблюдения, молодой председатель и предположить не мог, какую роковую роль в его собственной судьбе сыграет всего через несколько лет эта женщина. Ей-богу, она была опасна для всех мужчин, с которыми ее сводила жизнь!
Но даже председателю КГБ не дано предвидеть будущее.
В КГБ напрасно опасались, что Светлану Аллилуеву кто-то пытается завербовать. Все, что она делала в своей жизни, она делала, подчиняясь собственным чувствам и желаниям.
Она вообще была человеком очень самостоятельным и, несмотря ни на что, вышла замуж за индийца. Но ей опять не повезло. Ее четвертый муж — он был значительно ее старше — оказался человеком больным. И вскоре умер у нее на руках.
Он завещал похоронить его на родине. Светлана Аллилуева попросила разрешения исполнить его последнюю волю. В политбюро очень не хотели ее выпускать за границу, словно что-то предчувствовали!
Но ее покойный муж был коммунистом, Индия — более чем дружественная страна, и оснований отказать не нашлось. Светлану скрепя сердце отпустили, правда, в сопровождении двух чекистов. Но те не уследили.
7 марта 1967 года, когда в Москве готовились достойно отметить День международной солидарности женщин, Светлана Аллилуева пришла в американское посольство в Дели и попросила политического убежища. Американцы не колебались ни секунды — дочь самого Сталина бежит от социализма! Ее немедленно вывезли в Италию, потом в Швейцарию, а оттуда уже доставили в Соединенные Штаты.
Светлана Аллилуева писала потом о своей никчемной, дурацкой, двойной, бесполезной и бесперспективной жизни, полной жесточайших потерь и горчайших разочарований и утрат. При таких настроениях неудивительно, что она захотела уехать из страны. Но она еще не знала, что и вдали от Кремля ее жизнь тоже не сложится. Последние годы она живет в Англии под именем Лана Петерс. Это фамилия ее последнего, пятого по счету, мужа-американца. Этот брак оказался таким же несчастливым, как и все предыдущие, и распался через два года. Близость к власти может дать человеку комфорт, почести, показное уважение, но не делает человека счастливым…
А тогда, в 1967 году, Брежнев страшно разозлился, но, хорошенько подумав, сообразил, что нет худа без добра. Бегство Светланы Аллилуевой оказалось удобным поводом избавиться от человека, которого он не хотел видеть рядом с собой. Леонид Ильич давно ждал повода сменить председателя КГБ.
Могли быть у Брежнева реальные основания сомневаться в лояльности КГБ?
Тогдашний первый секретарь ЦК Компартии Украины Петр Ефимович Шелест пишет, что 5 декабря 1966 года он был в Тернопольской области. Поздно ночью к нему попросился на прием начальник областного управления госбезопасности Л. Ступак. Доложил о ситуации в области, а потом перешел к главному, ради чего пришел.
Он сообщил Шелесту, что в области побывала большая группа работников центрального аппарата КГБ. Московские чекисты, не стесняясь, говорили о Брежневе. По словам начальника областного управления, «москвичи Брежнева не любят и как государственного деятеля всерьез не принимают. Говорят, что он случайный человек, пришел к власти в результате дворцового переворота, потому что его поддержали доверчивые люди. Ни умом, ни организаторскими способностями не блещет, хозяйства не знает. Он интриган и артист, но не для большой сцены, а для провинциальных подмостков. Можно только удивляться, что человек с такими личными качествами оказался во главе ЦК КПСС…».
Шелест оказался в сложном положении. Сделать вид, что ничего не произошло, он не мог. Что мешает тому же Ступаку обратиться непосредственно к Брежневу, заметив, что Шелест пытался скрыть эту историю? Но идти с этим к Брежневу тоже было рискованно: гонцу с плохими вестями в прежние времена рубили голову.
Шелест попросил начальника областного управления изложить все на бумаге. А сам обратился за советом к влиятельному члену политбюро Николаю Викторовичу Подгорному, который ему покровительствовал. Тот выразил сомнение:
— Смотри сам, как поступить. Но имей в виду — тебя могут неправильно понять.
Тем не менее Шелест решил, что окажет новому хозяину большую услугу, если сообщит о настроениях в центральном аппарате госбезопасности. Подгорный передал Брежневу, что у Шелеста есть тема для разговора один на один.
Утром 8 декабря Шелесту позвонил Брежнев и просил завтра же утром быть у него, причем сказал, что высылает за ним самолет «Ил-18», чего раньше не было.
Брежнев повторил:
— Ты, Петр Ефимович, вылетай пораньше, нам надо встретиться и поговорить до заседания политбюро, которое начнется в 13.30.
На следующий день в 12.30 Шелест был на Старой площади. Когда он вошел в приемную генерального секретаря, дежурный секретарь сказал, что Леонид Ильич уже о нем спрашивал. Беседа у них была долгой. Сначала Шелест докладывал о положении в республике, но Брежнев слушал его рассеянно.
Тогда Шелест перешел к главному — пересказал разговор с начальником тернопольского управления госбезопасности и передал написанный им рапорт. Брежнев сразу его прочитал. Вид у Леонида Ильича был растерянный, губы посинели. Шелесту даже стало его жалко.
Брежнев поинтересовался, кто еще об этом знает.
Шелест ответил, что никто, кроме Подгорного, которому изложил это дело без подробностей.
