Болдин, Бакланов, Пуго, Язов, Крючков, Шенин… Почти весь будущий ГКЧП собрался на Старой площади за пять дней до кровопролития в Вильнюсе. Ровно три часа продолжалась беседа с участием Бурокявичюса.
Шенин ушел раньше, но вернулся поздно вечером. Крючков и Язов тоже ушли. Крючков потом дважды звонил Болдину и в половине десятого вечера опять приехал к нему. И Язов перезванивал. Олег Бакланов и Борис Пуго просидели у Болдина весь день до восьми вечера. Потом Пуго уехал к себе и в половине десятого еще позвонил Болдину. Бакланов поздно вечером опять пришел к Болдину и просидел у него еще три часа. Эти люди буквально не могли расстаться друг с другом.
Парламент Литвы провозгласил независимость республики, и с каждым днем Москве становилось ясно, что остановить этот процесс можно только силой.
Согласие Горбачева было необходимо для проведения военно-политической операции в Литве. Появление Бурокявичюса должно было подкрепить аргументы Крючкова, Пуго и других: «Партия просит поддержки!» Немногочисленная партия ортодоксов действительно просила огня.
Указ о введении президентского правления в Литве Горьбачев не подписал, но события в Вильнюсе все равно начались. 10 января Горбачев потребовал от Верховного Совета Литвы восстановить на территории республики действие Конституции СССР. И в тот же день разрешил Крючкову, Язову и Пуго силой навести порядок в Вильнюсе.
Через два дня после длительных переговоров в кабинете Болдина московские газеты сообщат о создании в Литве Комитета национального спасения, который «решил взять власть в свои руки». Состав комитета держится в тайне, от его имени выступает секретарь ЦК Компартии Юозас Ермолавичюс.
Группы спецподразделений КГБ и Воздушно-десантных войск уже отправлены в Литву, а корреспондент «Правды» с возмущением передает из Вильнюса, что в городе распространяются провокационные «слухи о десантниках и переодетых военных, о приготовлениях к перевороту».
11 января внутренние войска министра Пуго захватывают Дом печати, Междугородную телефонную станцию и другие важные здания в Вильнюсе и Каунасе.
В ночь с 12-го на 13 января в Вильнюсе была проведена чекистско-войсковая операция — сотрудники отряда «Альфа» Седьмого управления КГБ, подразделения Воздушно-десантных войск и ОМОН захватили телевизионную башню и радиостанцию. Погибло тринадцать человек.
Министр внутренних дел Литвы, пытавшийся остановить кровопролитие, не мог дозвониться до Пуго. Он сумел соединиться только с Бакатиным. Вадим Викторович позвонил Горбачеву на дачу. Михаил Сергеевич сказал, что Крючков ему уже все доложил, и отругал Бакатина за то, что он преувеличивает и напрасно нервничает. Погибли один-два человека, говорить не о чем…
Но страна возмутилась: пускать в ход армию против безоружных людей — это позор!
Председатель КГБ Крючков, министр обороны Язов и министр внутренних дел Пуго в один голос заявили, что они тут ни при чем. Это местная инициатива — «начальник гарнизона приказал…».
На самом деле операция в Вильнюсе готовилась давно. Крючков долго искал человека, которого можно поставить во главе Литвы, и остановил свой выбор на бывшем председателе Совета министров Литовской ССР Витаутасе Сакалаускасе.
В мире политики одно слово может перевернуть всю жизнь.
Сказал бы Сакалаускас в январе 1991-го «Да!», и сидел бы сейчас в тюрьме, как бывший первый секретарь ЦК Компартии Литвы Миколас Бурокявичюс, или пустил бы себе пулю в лоб, как Борис Пуго.
Но Сакалаускас не поддался соблазну и сказал тогда председателю КГБ Владимиру Крючкову и секретарю ЦК Олегу Шенину «Нет!». Он сохранил жизнь, честь и свободу.
Пять лет Витаутас Сакалаускас был председателем правительства Литвы. В конце 1989-го он понял, что в Вильнюсе скоро будет новая власть, которой он не подойдет, и попросил Москву по старой традиции подобрать ему местечко в каком-нибудь посольстве. Его отправили советником-посланником по экономическим вопросам в Мозамбик, нищее африканское государство с плохим климатом.
Пока он осваивался в Мозамбике, в Москве на его счет строились большие планы. После ареста министра обороны Язова в его бумагах нашли запись: «Не Бурокявичюс, а Сакалаускас. Бурокявичюс будет помогать…».
Накануне попытки государственного переворота в Литве Сакалаускаса без объяснения причин вызвали в Москву. В аэропорту его встретил сотрудник КГБ и отвез на один из конспиративных объектов Комитета госбезопасности.
Туда приехали председатель КГБ Владимир Крючков и секретарь ЦК КПСС Олег Шенин. Они предложили Сакалаускасу принять участие в Комитете национального спасения Литвы. Его обещали вновь сделать главой правительства, Миколас Бурокявичюс был бы первым секретарем ЦК республики.
Сакалаускаса отправили в Вильнюс на военном самолете.
Но, прилетев на родину, Сакалаускас сразу понял то, что упорно не желали понимать Крючков, Пуго и все остальные: в Прибалтике люди поддерживают своих депутатов и своих министров. Он отказался от участия в авантюре.
После кровопролития в столице Литвы все ждали, как поведет себя Горбачев? Поедет в Вильнюс? Выразит соболезнование? Отмежуется от исполнителей? Накажет виновных? Или скажет: «Все правильно»?
Горбачев не делает ни того, ни другого. Он заявляет в Верховном Совете, что все происшедшее для него полная неожиданность. И тут же предлагает приостановить действие закона о печати, взять под контроль средства массовой информации. Позднее это назовут обмолвкой…
В горбачевском окружении возникло брожение. Александр Яковлев, Евгений Примаков и пресс-секретарь президента Виталий Игнатенко предложили Горбачеву немедленно вылететь в Вильнюс, возложить венки к могилам погибших, выступить в литовском парламенте. Он попросил написать проект выступления, а утром отказался лететь.
Примаков, Игнатенко и помощник президента Анатолий Сергеевич Черняев все-таки дожали Горбачева. 22 января, через неделю после событий в Вильнюсе он выступил по телевидению. Слишком поздно…
Вместо него в Прибалтику сразу отправился Борис Ельцин. Для интеллигенции это был символический жест, и тогда говорили: Горбачев опозорил честь России, а Ельцин ее спас.
Вслед за Литвой навести силой порядок предполагалось и в Латвии. Первым секретарем ЦК там был Альфред Рубикс. Латвийский ЦК взял на вооружение стратегию напряженности: вызвать в республике кризис, спровоцировать кровопролитие, дать повод для применения военной силы и отстранения от власти Верховного Совета и правительства Латвии.
6 декабря 1990 года члены президиума Вселатвийского комитета общественного спасения во главе с Рубиксом подписали обращение к президенту Горбачеву с просьбой ввести президентское правление.
Это был такой же комитет, как и тот, что в январе 1991-го попытался свергнуть законную власть в Литве, — мифическая надстройка, призванная замаскировать Компартию.
На пленуме ЦК было решено, что комитет должен взять власть в Латвии. Но во второй раз Горбачев не разрешил применять силу.
