Вячеслав Михайлович продолжал жить в Кремле. Его машина въезжала через Боровицкие ворота без остановки. Если к нему приезжала дочь Светлана, машина тормозила у въезда в арку Боровицких ворот. Офицеры Главного управления охраны Министерства госбезопасности проверяли документы и докладывали дежурному. У жен и детей членов политбюро были специальные пропуска, которые выдавал комендант Кремля.
Трехэтажного дома, в котором находились квартиры Молотова и Микояна, больше не существует. На этом месте построили Дворец съездов. А раньше там проходила Коммунистическая улица. Там были гаражи, медпункт, прачечная, парикмахерская и другие службы, обеспечивавшие быт членов политбюро. У входа в дом стояла охрана, и на каждом этаже тоже. Микоян с большим семейством занимал восьмикомнатную квартиру. Молотов располагался над Микоянами. После того как Жемчужину посадили, Вячеслав Михайлович остался один. Светлана жила в городе, там она чувствовала себя свободнее, чем в Кремле. Друг с другом отец и дочь практически не общались. Позвать к себе друзей было затруднительно. Мебель везде была государственная, с жестяными номерками. И вообще сохранялось ощущение казенности и скуки. В комнатах еще стояли печи, которые каждое утро топили дровами.
В апреле 1950 года Сталин вновь преобразовал структуру бюро Совета министров. Теперь своим первым замом он сделал Николая Александровича Булганина, который несколько лет был замом у Сталина в военном ведомстве. И наконец, в феврале 1951 года произошла еще одна реорганизация бюро Совмина, свидетельствовавшая о новой расстановке сил:
«Председательствование на заседаниях Президиума Совета Министров СССР и Бюро Президиума Совета Министров СССР возложить поочередно на заместителей Председателя Совета Министров СССР тт. Булганина, Берия и Маленкова, поручив им также рассмотрение и решение текущих вопросов.
Постановления и распоряжения Совета Министров издавать за подписью Председателя Совета Министров СССР Сталина И.В.».
В это новое бюро Молотов уже не вошел. Повседневная власть сосредоточилась в руках тройки — Берии, Маленкова и Булганина. Впрочем, и они понимали, сколь ненадежно их высокое положение. После очередного обеда у Сталина Булганин, который был в фаворе, пожаловался Хрущеву:
— Едешь к нему в гости, там тебя поят, кормят, а потом и не знаешь, куда ты поедешь: сам ли домой к себе, или тебя отвезут куда-нибудь и посадят.
Он это произнес будучи под крепким градусом, писал Хрущев. Но ведь что у трезвого на уме, то…
А Молотов оставался членом политбюро, и в народе его по-прежнему воспринимали как самого близкого к вождю человека. Его портреты носили на демонстрации. Его именем называли города и колхозы. Он был и заместителем Сталина в правительстве. Целый день сидел в своем огромном кабинете, читал газеты и тассовские информационные сводки. Настоящих дел у него не было. Сталин ему не звонил и к себе не приглашал.
Сталин почти не собирал политбюро в полном составе, а создавал для решения тех или иных проблем пятерки, шестерки, тройки. И получалось, что, скажем, член политбюро Молотов не входил в эти тройки и пятерки. Это означало, что ему не присылали никаких материалов, не звали на совещания, не спрашивали его мнения.
Один из помощников Молотова говорил мне:
— В те времена на него просто жалко было смотреть…
ВЕРБОВКА В СПЕЦВАГОНЕ
Политические расчеты Сталина подкреплялись его старческой подозрительностью. Он пришел к выводу, что Молотов американский шпион. Его завербовали во время поездки в Соединенные Штаты. А зачем иначе американцам надо было выделять ему особый вагон? Там, в вагоне, вели с ним тайные разговоры и завербовали.
Эту историю вспоминает Никита Хрущев:
«Сталин, отдыхая как-то в Сухуми, поставил вдруг такой вопрос: Молотов является американским агентом, сотрудничает с США… Молотов тут же начал апеллировать к другим. Там были и я, и Микоян, и все сказали, что это невероятно.
— А вот помните, — говорит Сталин, — Молотов, будучи на какой-то ассамблее Организации Объединенных Наций, сообщил, что он ехал из Нью-Йорка в Вашингтон. Раз ехал, значит, у него там был собственный салон-вагон. Как он мог его заиметь? Значит, он американский агент.
Мы отвечали, что там никаких личных железнодорожных вагонов государственные деятели не имеют. Сталин же мыслил по образу и подобию порядка, заведенного им в СССР, где у него имелся не только салон-вагон, а и целый отдельный поезд…
Он резко отреагировал на недоверие, проявленное к его высказываниям, и сейчас же продиктовал телеграмму Вышинскому, находившемуся тогда в Нью-Йорке: потребовал, чтобы Вышинский проверил, имеется ли у Молотова в США собственный вагон? Тут же телеграмма была послана шифровкой. Вышинский срочно ответил, что, по проверенным сведениям, в данное время у Молотова в Нью-Йорке собственного вагона не обнаружено.
Сталина этот ответ не удовлетворил. Да ему и не нужен был ответ. Главное, что у него уже засело в голове недоверие, и он искал оправдания своему недоверию, подкрепления его, чтобы показать другим, что они слепцы, ничего не видящие. Он любил повторять нам:
— Слепцы вы, котята, передушат вас империалисты без меня.
Так ему хотелось, так ему нужно было. Он желал удостовериться, что Молотов — нечестный человек».
Видя, что Молотов на волосок от гибели, «товарищи» по политбюро спешили его утопить. В 1949 году было устроено так называемое «ленинградское дело» — арестовали и уничтожили группу видных руководителей партии и правительства, выходцев из Ленинграда. Среди них были секретарь ЦК Алексей Александрович Кузнецов, член политбюро, председатель Госплана и заместитель главы правительства Николай Алексеевич Вознесенский, член оргбюро ЦК и председатель Совета министров РСФСР Михаил Иванович Родионов, первый секретарь Ленинградского обкома и горкома Петр Сергеевич Попков.
Молотов в Ленинграде бывал только в командировке, но Маленков и Берия попытались и его пристегнуть к этому расстрельному делу. В октябре 1949 года они представили Сталину проект закрытого письма от имени политбюро членам и кандидатам в члены ЦК «Об антипартийной группе Кузнецова, Попкова, Родионова и др.».
В этом документе говорилось:
«Политбюро считает также нужным сказать, что наиболее влиятельные из лиц, замешанных во враждебной работе, являются людьми близкими к тов. Молотову. Известно, что Вознесенский пользовался много лет особой поддержкой и большим доверием тов. Молотова, что тов. Молотов покровительствовал Кузнецову, Попкову и Родионову… Будучи близким с этими людьми, тов. Молотов не может не нести ответственности за их действия. Исходя из всего сказанного, политбюро выносит на рассмотрение Центрального Комитета следующие предложения:
…обязать тов. Молотова дать объяснения ЦК ВКП(б) в связи с тем, что касается изложенного в настоящем письме, и поручить Политбюро рассмотреть эти объяснения».
Вячеслав Михайлович вспомнил, что, когда в 1913 году его пришли арестовывать царские полицейские, он выпрыгнул в окно и убежал. Теперь бежать ему было некуда. Он ждал ареста. Понимал, что в лагерь его не пошлют. Выведут на большой процесс как главу шпионского заговора против советской власти и расстреляют.
