После XX съезда главному редактору «Правды» Шепилову позвонил Молотов. Не представившись, он жестко сказал:
— Прекратите ругать Сталина.
Шепилов узнал Вячеслава Михайловича по голосу и ответил, что он не ругает Сталина, а выполняет решения XX съезда. Молотов уже не скрывал раздражения:
— Я еще раз прошу вас: прекратите ругать Сталина.
Но и Шепилов твердо стоял на своем:
— Товарищ Молотов, я могу только повторить то, что сказал: я выполняю решения XX съезда. Вы недовольны? Тогда выносите вопрос на президиум ЦК.
ИЗ ЦК В МИД
После XX съезда в феврале 1956 года Шепилов выступал на партийном собрании Академии общественных наук. Он беспощадно критиковал Сталина. Но собранию не понравилось, что он обошел вопрос об ответственности других членов партийного руководства, сохранивших свои посты. Об этом откровенно говорили преподаватели академии. Особенно резко выступал будущий академик Бонифатий Михайлович Кедров, сын расстрелянного Сталиным активного участника Октябрьской революции.
Кедров требовал привлечь к ответственности соратников Сталина, которые вместе с ним погубили столько невинных людей. Зал очень живо реагировал на эти выступления. Шепилову с трудом удалось погасить бушевавшие в академии страсти.
4 июня 1956 года планировалось провести пленум ЦК и рассмотреть вопрос «Решения XX съезда партии и задачи улучшения идеологической работы». Имелось в виду продолжить кампанию десталинизации. Доклад поручили Шепилову. Вслед за ним должен был выступить министр обороны Жуков — сохранился текст его непроизнесенного доклада, очень жесткий по отношению к Сталину и сталинским преступлениям. Но за три дня до пленума президиум ЦК перенес обсуждение на осень. В августе вновь возник вопрос о пленуме. На сей раз докладчиком утвердили Хрущева, на пленум перенесли на декабрь. Но в декабре идеологические вопросы обсуждать не стали. Партийный аппарат сопротивлялся дальнейшим антисталинским акциям, потому что у многих партийных секретарей руки были в крови.
Западногерманский министр иностранных дел Генрих фон Брентано едко замечал в те дни: «Тот факт, что господин Хрущев на последнем партийном съезде осудил мертвого Сталина, многие сочли признаком изменения идеологии… А что, собственно, случилось?
Люди, которые в течение десятилетий были ближайшими сотрудниками и сообщниками некоего господина Сталина, теперь, проявляя прямо-таки отвратительную лживость и лицемерие, отмежевываются от того, что они делали при нем и вместе с ним».
Шепилов уважал Хрущева за то, что тот освободил людей из лагерей, приказав:
— Все двери открыть к чертовой матери, всех невиновных освободить.
Но антисталинизм Хрущева не был последовательным. Когда Шепилов предложил переименовать Сталинские премии, первый секретарь возразил:
— А зачем? Да если бы я имел Сталинскую премию, то с гордостью носил бы это звание.
После XX съезда Шепилов уже перестал редактировать «Правду» и перешел в ЦК. Помимо него идеологическими вопросами ведали Суслов и академик Петр Николаевич Поспелов, который прежде был у Шепилова заместителем в «Правде». Шепилову они не обрадовались. Поспелов, скажем, сыграл ключевую роль в первом изгнании Александра Твардовского из «Нового мира» в 1954 году.
Товарищи по партийному аппарату просто не понимали Шепилова. Он проводил в ЦК совещание по вопросам литературы и начал так:
— Я буду выступать не как секретарь ЦК и не как кандидат в члены президиума, а как рядовой читатель.
Сотрудники аппарата переглянулись: как это понимать? Мы же руководители, а не читатели…
Дмитрий Трофимович либерально относился к людям искусства и разговаривал с ними не командным, а нормальным языком. Он не сомневался в том, что партия имеет право работать с интеллигенцией, но не должна никого давить. При этом Шепилова коробило отношение Хрущева к искусству. Никита Сергеевич позволял себе вещи, которые образованному человеку казались дикостью. Дмитрий Трофимович считал, что нельзя грубо разговаривать с интеллигенцией. В архивах сохранились его выступления перед творческой интеллигенцией. До него выступали с разносными речами, он твердо сказал: имейте в виду, что это не директива ЦК.
2 июня 1956 года «Правда» сообщила, что Президиум Верховного Совета СССР удовлетворил просьбу первого заместителя председателя Совмина Молотова об освобождении его от обязанностей министра иностранных дел. Министром стал Шепилов. Это был один из хрущевских ходов в длительной борьбе за власть. Должность министра Хрущев вообще не считал важной, полагая, что он сам станет определять внешнюю политику. Ему просто нужно было срочно убрать Молотова с поста министра, и он направил в МИД человека, которому полностью доверял.
Дипломатическая карьера Дмитрия Трофимовича началась с участия в переговорах с югославской делегацией во главе с Иосипом Броз Тито. А первая поездка нового министра состоялась в арабские страны. Шепилов положил начало сближению Советского Союза с Арабским Востоком. До него арабские режимы считались националистическими, реакционными и даже фашистскими, что было недалеко от истины. Власть в Египте в результате свержения короля взяли военные, которые разогнали даже тот парламент, который был. Шепилов первым разглядел в египетских руководителях идеальных союзников в противостоянии Западу. Это была решительная смена идеологических ориентиров: новые арабские режимы нещадно уничтожали коммунистов, друг друга и собственное население, но теперь Москва старательно закрывала на это глаза.
Летом 1955 года египтяне отмечали третью годовщину свержения короля и революции. В Каир впервые был приглашен представитель СССР. Прилетел Шепилов, но не как главный редактор «Правды», а как председатель комиссии по иностранным делам Совета национальностей Верховного Совета СССР. 22 июля на митинге выступил египетский лидер Гамаль Абдель Насер. Шепилов сидел перед трибуной, ему переводили речь президента. Он слушал очень внимательно, вспоминает Валентин Александров, который работал стажером-переводчиком в советском посольстве в Каире. Шепилову очень понравилась речь Насера, призывавшего к независимости страны. Он несколько раз аплодировал.
После речи Шепилов потребовал организовать ему встречу с Насером. У посла таких контактов не было. Советское посольство в Каире вообще еще не знало, как относиться к молодым офицерам, прогнавшим короля Фарука. Взялись это сделать сотрудники военного атташата. Говорят, что Насер встретил Шепилова словами:
— Брат мой, я так долго ждал этой встречи!
Встречи Шепилова с Насером заложили основы ближневосточной политики Советского Союза — опора на арабские страны против Запада. В благодарность за антиамериканские лозунги и слова любви, адресованные сменявшим друг друга советским вождям, Москва снабжала арабский мир оружием, ссужала деньгами, посылала многочисленных советников и специалистов.
В первые годы советско-арабской дружбы пышные признания в вечной дружбе и верности производили на московских вождей сильное впечатление. Но с годами стало ясно, что это весьма эгоистичные друзья, которые держались за Советский Союз только до тех пор, пока они не налаживали отношения с Соединенными Штатами.
