Звиад Гамсахурдиа с юности был диссидентом. В 1956 году вместе с Мерабом Коставой они написали опасную по тем временам листовку, где были такие слова: «Грузины! Не забыли ли вы кровавую ночь 9 марта? Не забыли ли вы 1924 и 1937 годы — годы уничтожения и истребления грузинского народа? Братский привет и сочувствие героическому венгерскому народу!»
Другим такая «злобная антисоветская вылазка» дорого бы обошлась. Для сына классика сделали исключение — он отделался условным сроком. Ситуация изменилась после смерти в 1975 году Константина Гамсахурдиа. Теперь уже за публикации в самиздате и эмигрантской прессе его сына решили посадить. В апреле 1977 года Звиада арестовали. Он сотрудничал со следствием, публично каялся и просил прощения, что было показано по республиканскому телевидению. Заключение ему заменили ссылкой. Другие диссиденты, отбывшие большие сроки, этого Гамсахурдиа не простили.
В перестроечные годы Звиад стал в республике самым популярным политиком. Растерянные сломом социализма и распадом единого государства, люди возлагали на него фантастические надежды. Но Звиад оказался дилетантом в политике. Он совершил немало непоправимых ошибок. Его лозунг «Грузия для грузин» отпугнул очень многих.
Верховный Совет Грузии аннулировал автономию Южной Осетии. Для национально мыслящих грузин автономии — создание русских коммунистов. Южная Осетия появилась в 1922 году после того, как осетины поддержали Москву в борьбе против самостоятельной Грузии. В ответ Южная Осетия приняла решение о выходе из состава Грузии. Гамсахурдиа послал туда свою милицию. Началась война. Нормальная жизнь в Грузии разрушилась. Экономика перестала работать. Люди стали уезжать. За пять лет население республики сократилось на четверть миллиона.
Звиад Гамсахурдиа рассорился практически со всеми, кто его поддерживал, и продержался только полгода. Роковой ошибкой стало его решение подчиниться требованию ГКЧП распустить Национальную гвардию. Гвардия не подчинилась приказу и перешла в лагерь оппозиции. Его противники, сплотившись, подняли вооруженное восстание. 22 декабря 1991 года национальные гвардейцы Тенгиза Китовани обстреляли Дом правительства. 4 января 1992 года Звиаду Гамсахурдиа вместе с семьей пришлось покинуть Тбилиси. Его приютил в Чечне Джохар Дудаев. Жизнь в изгнании оказалась невыносимой. 31 декабря 1993 года Гамсахурдиа покончил с собой при обстоятельствах, которые все эти годы представляются загадочными.
ДЖАБА НА ЗАВТРАК
7 марта самолет Ту-154 доставил Шеварднадзе в Тбилиси. Семь лет он провел вне Грузии. Он застал родину в бедственном положении. Страна была расколота на кланы и роды. Никто не работал. Власть в Тбилиси поделили несколько сильных людей, у них были собственные вооруженные формирования — самый убедительный аргумент в грузинской политической жизни. Эдуард Амвросиевич возглавил созданный после свержения Гамсахурдиа Госсовет, его заместителем стал Джаба Иоселиани. Тенгиз Сигуа возглавлял правительство, Тенгиз Китовани — министерство обороны.
Шеварднадзе оказался в компании военных баронов, которых со временем обвинят в бандитизме. Они-то зачем призвали московского варяга? Не сумели договориться между собой, кто станет первым среди равных, и предпочли человека, у которого нет своей армии (следовательно, не опасен), но который придаст им респектабельности и сможет добиться для них мирового признания?
— Я думал, вот он приедет и нам поможет, — признавался Джаба Иоселиани в интервью российскому журналисту Павлу Шеремету, — используя свои большие связи. У него в друзьях были Рейган, Буш, Тэтчер, Шульц, Бейкер. Весь мир практически.
Интересно, каково было Эдуарду Амвросиевичу сидеть рядом с главой боевых отрядов «Мхедриони» («Всадники») Джабой Константиновичем Иоселиани, приговоренным судебной коллегией Ленинградского городского суда в 1956 году к двадцати пяти годам тюремного заключения за соучастие в групповом убийстве с ограблением? Впрочем, чем эта компания так уж принципиально хуже, скажем, его прежнего окружения по брежневскому политбюро? Там заседали некоторые люди, виновные в гибели значительно большего числа людей, чем Джаба Иоселиани.
— У меня в юности не было иной дороги: или тюрьма, или комсомол, — говорил Иоселиани. — Я в комсомол не мог вступить органически, я видел, что мои сверстники, вся шваль, все лезли в комсомол. Я так не мог, а больше дороги не было. Даже в монастырь нельзя было податься, потому что монастырей не было. А там — улица, романтика.
Джаба Иоселиани был незаурядным человеком. Вор, убийца — и при этом одаренный писатель, автор популярных романов, пьес, кандидат, а затем и доктор наук…
Эмиль Золя предупреждал молодых литераторов: литературный мир настолько омерзителен, что привыкнуть к нему можно, только глотая каждое утро холодных жаб. Мир политики не менее омерзителен. Тот, кто хочет преуспеть в мире политики, должен обрести иммунитет в виде хорошей порции цинизма. Опытный и умелый Шеварднадзе постепенно сконцентрировал всю власть в своих руках. Инстинкт самосохранения заставил грузин почти единодушно проголосовать за Шеварднадзе. В октябре 1992 года Шеварднадзе стал председателем парламента. Иного выбора у республики не было. Он покончил с войной в Южной Осетии. Но при этом совершил огромную ошибку — в августе 1992 года согласился с безумной идеей войсковой операции в Абхазии.
23 июля 1992 года Верховный Совет в Сухуми принял постановление «О прекращении действия конституции Абхазской АССР 1978 года». Это означало выход Абхазии из состава Грузии. 25 июля Госсовет Грузии аннулировал постановление и принял решение подавить сепаратистов.
Бежавший из Грузии бывший начальник Службы безопасности Игорь Георгадзе рассказывал журналистам, как началась война в Абхазии:
«В половине второго ночи раздается телефонный звонок. В трубке голос полупьяного дежурного из аппарата министра обороны Китовани:
— Министр срочно собирает всех на совещание.
И вот картина, которую я наблюдал в бывшем кабинете первого секретаря ЦК компартии Грузии. Около сорока человек, каждый второй пьян, мат, неразбериха.
Китовани радостно приветствовал его:
— О, Игорек пришел. Давай, Игорек, собирай своих людей — сколько у тебя человек? Завтра идем в Абхазию».
Ко всему рассказанному бывшим генералом Георгадзе (о нем еще пойдет речь дальше) следует относиться с осторожностью, но похоже, что анархистская атмосфера Тбилиси тех лет передана верно. Многие полагают, что Абхазская операция была самодеятельностью того же Джабы Иоселиани и министра обороны Тенгиза Китовани, а Шеварднадзе, по существу, поставили перед совершившимся фактом.
Отчего же в таком случае Эдуард Амвросиевич не осудил своих коллег по Госсовету Грузии, не подал немедленно в отставку — или хотя бы не пригрозил отставкой? В 1990 году в сходной ситуации после кровопролития в Вильнюсе Шеварднадзе рекомендовал Горбачеву поступить именно так. У Шеварднадзе есть ответ. Его отставка ввергла бы Грузию в пучину куда более жестокой междоусобицы.
14 августа 1992 года Шеварднадзе приказал своим войскам «обезопасить жизненно важные транспортные артерии и ликвидировать гнезда терроризма» в Абхазии. Как видим, борьба с терроризмом служит удобным прикрытием для любой войсковой операции — в Абхазии или в Чечне…
