Во всяком случае, так делали все его предшественники, начиная с Брежнева. Леонид Ильич первым захотел иметь личные, доверительные отношения с американскими президентами. В беседах один на один он объяснял американцам, что в политбюро не все хотят разрядки и сокращения вооружений, поэтому американцы должны быть с ним уступчивее. И Горбачев втолковывал Джорджу Бушу-старшему, что своей политикой тот не должен подрывать процесс перестройки. И Ельцин это повторял Клинтону, когда требовал, чтобы НАТО не расширялось и чтобы Югославию не бомбили.
Иначе говоря, все советские, а затем и российские политики откровенничали с американцами:
— Делайте то, что мы говорим, иначе будете иметь дело с людьми, которые вам совсем не понравятся.
Кто-то из американцев поддавался на это. Например, Билл Клинтон. Он внял Ельцину и Козыреву и на несколько лет оттянул расширение НАТО, чтобы спасти президента России от дополнительных нападок со стороны оппозиции. Но в целом у американских политиков и дипломатов совершенно другая логика. Российские внутриполитические баталии американцев не очень интересуют.
— Если партнерство с Америкой соответствует интересам России, если вам это нужно, — говорят они российским политикам, — то почему мы должны идти на какие-то дополнительные уступки? Вы же себе делаете хорошо, а не нам.
Президент Путин, видимо, рассчитывал, что американцы примут во внимание его просьбу воздержаться от военных действий против Ирака. И ошибся, не понимая мотивов американских политиков. И обиделся. Владимир Владимирович человек самолюбивый, поэтому особенно ранимый. Поддавшись своим чувствам, он зашел значительно дальше в попытке остановить военную операцию в Ираке, чем собирался. И чем следовало бы. Когда Путин пригрозил применить в Совете Безопасности право вето, он сам исключил и Россию, и Организацию Объединенных Наций из дальнейшей игры. Хуже того, Саддам воспринял это как выражение поддержки.
Зато внутри России новый курс Путина оказался созвучен сильнейшим антиамериканским настроениям. Антиамериканизм искусственно поддерживается в нашем обществе, хотя он губителен, потому что мешает видеть реальную картину мира и заставляет делать непростительные ошибки во внешней политике, отвлекая от главной задачи — подъема экономики. Устранение Саддама никак не повредило России. Соединенные Штаты нуждались всего лишь в политической поддержке, которую сами неизменно оказывали России. Готовность России наложить вето на американскую резолюцию об Ираке произвела сильное впечатление на американцев. Они задумались: а можно ли верить Москве? В Соединенных Штатах были потрясены накалом антиамериканских настроений в России, откровенным злорадством по поводу каждой неудачи войск коалиции и поддержкой Саддама Хусейна, очевидного преступника.
Юбилей родного города Путина оказался удачнейшим поводом организовать встречу двух президентов. 1 июня 2003 года в Санкт-Петербурге Буш-младший и Путин встретились — впервые после иракской войны. Российский президент показал гостю реставрированный Константиновский дворец, после чего начались переговоры. Президенты в окружении ближайших помощников беседовали всего час. Поскольку половина времени уходит на перевод, то разговор был весьма короткий. Эта встреча должна была показать всему миру, что под периодом споров из-за Ирака подведена черта.
Выйдя к журналистам, Владимир Путин не без удовольствия произнес:
— У нас много совпадающих точек зрения. Именно это позволяет мне называть президента Буша своим другом, а ему называть своим другом меня, а не только тот факт, что он мне сам лично нравится. Хотя и это соответствует действительности, мне нравится его семья.
Джордж Буш был столь же любезен:
— Друзья иногда могут ссориться, но быстро преодолевают разногласия и восстанавливают отношения.
В реальности отношения между двумя странами продолжали ухудшаться. Владимир Владимирович сильно разочаровался, пытаясь дружить с американцами по своим правилам. К сожалению, его команда не объяснила президенту, что у американцев правила другие.
Когда наш известный дипломат Юлий Воронцов в январе 1999 года завершал свой срок в качестве посла в Вашингтоне, американские дипломаты устроили ему прощальный ужин. И за десертом заговорили о том, что Россия напрасно поддерживает Саддама Хусейна и Слободана Милошевича.
Воронцов не выдержал.
— Я всю свою профессиональную жизнь, — сказал он, — занимаюсь отношениями с Соединенными Штатами. Я должен сказать, что значительно проще быть вам врагом, чем другом. В качестве ваших друзей мы вынуждены слышать ваши требования, что мы должны дружить с девушками, которые вам нравятся, и ненавидеть мальчиков, которых вы ненавидите…
Раздражение посла Воронцова можно понять. Путин обиделся на то же самое. Это неприятно, когда тебе постоянно указывают, с кем тебе следует дружить, а кого лучше обходить стороной… Но с другой стороны, какая нашей стране польза от дружбы с такими негодяями, как Саддам Хусейн?
Ненависть к Америке, воспитанная советской пропагандой, укоренилась в сердцах и умах российских граждан. Многие ненавидят Соединенные Штаты, хотя эта страна нисколько не виновата в несчастьях, постигших Россию в XX столетии. Современные политики охотно подогревают эти чувства, понимая, как легко увлечь за собой этими лозунгами. Причем антиамериканские чувства просыпаются по любому поводу. Наши люди по-прежнему рисуют себе весьма своеобразную картину мира, в центре которой наша страна — оплот добра и справедливости, а другой полюс — это враждебная всему хорошему Америка. И все, кто против Америки, наши друзья.
Сосредоточенность Вашингтона на свободе и демократии столкнулась с новой политикой руководства России, которую можно обозначить одним словом — реставрация. Никаких шагов навстречу Западу, восстановление позиций на территории бывшего Советского Союза.
Путин и его команда искренне верили, что в Вашингтоне на многое закроют глаза в знак благодарности за то, что они сделали для американцев. Путин закрыл военные базы на Кубе и во Вьетнаме, согласился на выход Соединенных Штатов из Договора по противоракетной обороне, не возражал против размещения американских войск в Средней Азии и поделился разведывательными данными по Афганистану. А что в ответ?
Готовность президента Путина помогать Бушу в борьбе против терроризма не создала российской власти иммунитета от критики.
Столкнулись два подхода. По мнению российской власти, угроза терроризма настолько велика, что борьба с ним важнее всего на свете, ради этого можно отказаться от гражданских прав и отступить от принципов демократии. Американцы видят ситуацию иначе: именно развитая демократия позволяет обеспечивать и высокий уровень жизни, и эффективную борьбу с терроризмом. Американцев, скажем, невозможно убедить в том, что назначать губернаторов полезнее, чем их выбирать. Или что телевидение должно быть государственным.
Разговоры о том, что у нас свои традиции и вообще Россия еще не готова к полной демократии, кажутся оскорбительными для нашего народа. Выходит, американцы в конце XVIII века, когда они приняли свою конституцию (и с тех пор ни разу не меняли), уже были готовы к полноценной демократии, а наши люди и в XXI веке не созрели?
